— И так, давайте приступим.
Оглядевшись по сторонам, Фалангус вдруг резко поднялся со своего места и направился прямиком к трибуне Адриапитосов. Остановился он лишь в полуметре от них и какое-то время просто внимательно смотрел сначала на отца, а затем на сына.
— Я вас внимательно слушаю, герцог. Объясните нам всем, по какой причине вы созвали сенат на это экстренное совещание.
При его приближении, Сайрус поначалу, как будто, весь сник и поёжился. Старый герцог конечно уже много повидал на своём веку и был не из тех, кого можно было так легко смутить или привести в замешательство. Но даже он вдруг почувствовал себя неловко под этим тяжёлым, гипнотизирующим взглядом.
— Видите ли, достопочтенный наместник, меня беспокоит судьба моего старшего сына Иви. Уже прошло несколько месяцев с тех пор, как он находиться в тюрьме, и никто за всё это время даже не предъявил ему никаких обвинений.
— Ах, вот вы о чём… — на какое-то время сенаторам показалось, что Фалангус был даже слегка разочарован ответом, — Значит, это именно из-за него вы прилетели в столицу? Ваши волнения напрасны. Всё это время, ради собственной безопасности, ваш сын находился недалеко от Рима, в крепости Серый Шпиль, которая была отдана в его полное распоряжение. Там он имел возможность вести свой привычный образ жизни. Впрочем, на теперешний момент я не вижу никаких причин, чтобы и дальше держать его в крепости. Вы можете прямо сейчас отправиться в Серый Шпиль, забрать оттуда БЫВШЕГО императора и увести его с собой в Константинополь.
В ответ Сайрус лишь криво усмехнулся. Своим пренебрежительным тоном, наместник явно дал понять, что больше не рассматривает Иви I, как сколько-нибудь важную политическую фигуру. Он был совершенно прав. Его сын и раньше был пустышкой, но зато пустышкой коронованной. Теперь же это просто ПУСТЫШКА, никому не нужная и полностью бесполезная.
— Если у вас больше нет вопросов, я с вашего позволения объявляю заседание сената закрытым.
Фалангус напоследок осмотрел зал и кивком головы попрощался с сенаторами. Затем он уже, было, развернулся и демонстративно направился к выходу, когда сзади снова послышался тихий и размеренный голос Сайруса Адриапитоса:
— Одну минуту, наместник. У меня к вам осталось ещё одно незаконченное дело. Я ничего не прошу лично для себя. Просто хочу, чтобы вы приняли решение важное и нужное всему народу нашей империи.
Фалангус обернулся и с подозрением посмотрел на говорившего. То, что Сайрус вдруг вспомнил об интересах простого народа, явно не сулило ничего хорошего. Обычно все самые алчные и лживые речи в этих стенах начинались именно с таких вот красивых и пафосных слов.