Впрочем, Фалангус был готов даже к такому исходу. К тому времени он уже имел в своём распоряжении нечто, что могло обуздать даже эту разбушевавшуюся людскую массу. Новая городская стража находилась прямо под рукой и только ждала момента, чтобы поскорей ввязаться в драку с этими глупыми бунтовщиками. Ставка на иностранных наёмников, в этой ситуации, оказалась весьма удачной. Прежняя городская стража, набранная из местных миттелей, при таком раскладе, могла запросто перейти на сторону восставших. Эти новые, в отличие от них, были напрочь лишены такого серьёзного недостатка. В их верности можно было даже не сомневаться. Для безработных иностранных моряков, мелких контрабандистов, уголовников и пьяниц оскорбление памяти римского Дракона было всего лишь пустым звуком. Гораздо важнее для всей этой своры было то, что новый император подобрал их на улицах, вытащил из тюрем и обеспечил непыльной, денежной работёнкой.
Стальные кирасы к тому времени уже окружили площадь, полностью перекрыв оттуда все возможные входы и выходы. Взмах руки хозяина, и десять тысяч этих цепных псов одновременно бросились в бой. Всё произошло слишком быстро и неожиданно. Никаких попыток уладить дело мирным путём. Никаких переговоров и последних предупреждений. В каком-то смысле, это был вполне разумный ход. Толпа пока ещё не успела осознать себя как единое целое. Люди на площади ещё, как следует, не зарядились тем всеобщим, массовым азартом, что способен превращать мирных горожан в бесстрашных и безрассудных бойцов. У этой огромной человеческой лавины так и не хватило сил и отваги, чтобы начать крошить и сметать всё на своём пути. Она дрогнула. Если бы городская стража вступила в бой на пятнадцать минут позже, всё могло обернуться совсем по-другому. Фалангус и здесь оказался на шаг впереди своих соперников. Вспыхнувшее перед его дворцом, восстание было задавлено ещё в самом зародыше.
На площади началась паника. Стражники врывались в толпу и жёстко избивали всех подряд прикладами мушкетов. Кое-кого они тут же вязали верёвками и словно поленья грузили в, стянутые к центру города, сотни крестьянских телег. Оттуда их затем развозили прямиком по ближайшим столичным тюрьмам. Никто почти и не пытался дать им отпор. Если где-то возникали хоть малейшие признаки сопротивления, новая стража тотчас, не раздумывая, пускала в ход сабли и штыки. Кое-где даже слышался протяжный грохот от залпов десятков мушкетов. В центре площади возникла ужасная давка. Перепуганные бунтовщики в панике разбегались в разные стороны. Под их ногами десятками гибли другие горожане.