Она не могла заставить себя рассказать ему о субботнем вечере. Уроки о том, как держать рот на замке, были вбиты ей в голову с самых ранних лет. Учитывая покровительственный характер Нико, она чувствовала, что он не согласится на союз с ее отцом, если узнает, что он сделал с Кэт — или вообще, если все еще хочет отомстить за отца. Но более того, она не хотела, чтобы он соглашался, из-за жалости к ней, что позже приведет к обиде. Она хотела, чтобы он согласился из-за выгоды, которую он получит — лучший результат в любом деловом соглашении.
Тишина.
— Я могу быть всем, кем должна быть жена мафиози, — она взмахнула рукой над своим болезненно-розовым нарядом, хотя к горлу подступила желчь. — Я училась у лучших. Я могу одеваться, играть роль и брать участие. Я могу быть идеальным украшением, идеальной хозяйкой и идеальной женой. Я могу покрасить волосы в их первоначальный цвет, убрать панковские штучки.
— Я могу научиться готовить и содержать дом в порядке, — она слабо улыбнулась. — Я даже буду слушать Синатру…
Она замолчала, когда он не ответил.
— Нико?
Отчаянная боль образовалась в груди Мии, когда он уставился на нее, его лицо было невыразительной маской. Она обдумала все варианты, и это было лучшее, что она могла придумать. Если он откажется, ей придется забрать Кэт и бежать. Хотя она была технически подкована, она знала, что им негде спрятаться, если мафия действительно хочет их найти. Кэт была молода. Она не заслуживала жизни, полной страха, жизни, в которой постоянно оглядывалась через плечо.
— Прости меня, красавица, — сказал он наконец. — Но я вынужден отказать.
— Но почему? — она не хотела знать, но все же.
— Я помолвлен.
— Оу, — у нее перехватило дыхание. Из всех сценариев, которые она себе представляла, из всех ответов, к которым она готовилась, она даже не подумала, что он может быть с кем-то еще. Но почему бы ему не быть? Он был богат, могущественен, потрясающе красив, обаятелен, защищен и совершенно неотразим. Она была для него всего лишь увлечением, но не более того. Мир выпал у нее из-под ног, и на мгновение она перестала дышать.
— Мне очень жаль. Я даже не думала... я думала, когда ты... когда мы... это было неправильно с моей стороны, — она оттолкнула стул, и ее салфетка упала на пол.
— Я чувствую себя такой дурой. Я имею в виду, что мы не были влюблены или что-то в этом роде, или я думала, что это будет по-настоящему, но я была в отчаянии... моя сестра... мне нужна была помощь, и... конечно, ты не можешь.
— Мия, — на его лице появилось страдальческое выражение, первый намек на то, что он вообще что-то чувствовал к ней.