— Кокетка, — он легко поднял ее и бросил на кровать. Сидя верхом на ее бедрах, он схватил ее руки и прижал за головой, заставляя выгнуть спину, тем самым предлагая ее груди для его облизывающего удовольствия. Он воспользовался этим в полной мере, втянув один сосок между зубами, затем другой, покусывая достаточно сильно, чтобы она застонала.
— Презерватив. Тумбочка рядом с моей кроватью.
Нико отпустил ее руки и потянулся к прикроватному столику. Воспользовавшись его потерей равновесия, она вывернулась, согнулась пополам, намереваясь снова скатиться с кровати, но Нико был слишком быстр. Он схватил ее за талию и притянул к себе, прижав лицом к кровати и крепко обхватил за шею.
Это была примитивная, первобытная позиция. Стоящая на четвереньках, прижатая щекой к кровати, задницей кверху, он раздвинул ноги своим бедром, и вынужденная подчиниться, она со стоном признала свое поражение.
Нико удовлетворенно хмыкнул.
— Ты сводишь меня с ума, мать твою. Ничто мне так не нравится, как немного грубости, — продолжая удерживать ее, он потянулся к тумбочке, схватил презерватив, разорвал его зубами и надел на себя.
— И это ты называешь грубо? — она подначивала его. — Я думала, мы играем в детские игры.
— Ты сама не знаешь, о чем просишь, — он схватил ее за руки, сжал запястья и прижал их к пояснице. — Ты уже довела меня до предела моего контроля.
— Я хочу подтолкнуть тебя еще дальше.
— А я хочу, чтобы ты приподняла свою задницу и показала мне свою киску.
Она подвинулась, чтобы приспособиться к новой позе, и он без предупреждения сунул в нее большой палец.
— Боже.
— Я мог бы трахать твою милую маленькую киску весь день напролет и никогда не насытиться, — свободной рукой он удерживал ее, пока она сопротивлялась ему. — Во так, правильно. Трахай мои пальцы. Покажи мне, что ты будешь делать, когда я войду в тебя своим членом.
Он добавил второй палец, а затем третий, растягивая ее, наполняя, заставляя ее гореть. Он быстро двигал пальцами, подстраивая свой ритм под неистовые движения ее бедер. Она взбиралась все выше и выше, отчаянно стремясь к вершине, которая все еще оставалась недосягаемой.
А потом он отстранился. Она задохнулась от яростной боли неудовлетворенного желания.
— Я хочу почувствовать, как ты кончаешь, белла. Откройся для меня. Раздвинь ножки, впусти меня, — он раздвинул ее ноги грубым толчком бедра и глубоко вошел в нее своим членом, наклоняя ее бедра так, чтобы он мог полностью войти внутрь.
— Ты так хорошо чувствуешься, Нико, — она вздрогнула, когда ее внутренние стенки растянулись, чтобы вместить его, ее тело напряглось, мышцы натянулись, от отчаянной нужды в освобождении.