Испуганные мальчишки бросились врассыпную по домам.
Лёша влетел в избу вместе с клубами пара.
— Что вы там натворили, Ироды? — заругалась мать.
Лёша ей не ответил, скинул шапку, пальтишко, валенки, залез на печку и спрятался там за занавеской рядом с котом Барсиком.
Лётчик, судя по всему, сообщил об увиденном. Немцы в деревне появились довольно быстро. Они с удивлением осматривали поле с воткнутыми в снег мертвецами, вспаханное двумя бомбами и прошито пулемётными очередями. Логичное объяснение они этому найти не могли. Но начальство сказало: «Партизаны». Значить — партизаны. Надо было произвести какие-то действия. В лес они войти не рискнули. Да и мало их было. Пошли по домам выявлять партизан. Хотя чего они там могли выявить? Военнообязанных мужчин в деревне не было, если не считать Кольки Хромого. Он в молодости упал с крыши, сломал правую ногу, она не правильно срослась и, естественно, ни в армии, ни в партизанах он быть не мог.
Открылась входная дверь, послышались тяжёлые шаги в сенях. Открылась со скрипом дверь в избу, и вошли два немца. Мать сидела на лавке у окна, ждала сына. Увидев немцев, она встала, спрятав натруженные руки под передником.
Немцы хозяевами ходили по избе, заглянули в другую половину избы, точно зная, что там никаких партизан нет.
— Partisanen? — спросил один из них.
— Господи, да какие партизаны? — ответила мать.
— Partisanen? — не понял ответ немец.
— Нет партизан, милый. Нет.
— Nein?
— Нет, нет.
Немец откинул занавеску на печи и увидел Алёшу и большого белого кота с серыми пятнами.
— Partisanen?
Алёша показал пальцем на кота:
— Вот партизан.
Кот равнодушно смотрел на чужака взглядом убийцы.
Немец улыбнулся:
— Gut, junge, gut.
Скрипнула входная дверь, у матери сжалось сердце от плохого предчувствия.
Миша кинув в угол вещмешок с замороженной рыбой, и на крыльце смахивал веником снег с валенок. Он оглянулся на звук открываемой двери и увидел выходящего оттуда немца.
Немец приближался:
— Partisanen? — ткнул пальцем левой руки в плечо Миши, а правой сдёргивал винтовку.
Парень ответил ударом в челюсть снизу вверх, встал на лыжи и помчался в лес.
Удар опрокинул немца на спину, он пролетел пару метров, сшибая тазы и прочую хозяйственную мелочь, висевшую на стене сеней. Солдат встал, потрогал челюсть:
— Sehr gut — сказал, сдёргивая винтовку с плеча, направляясь к выходу.
На шум выскочила мать и второй немец.
— Нет! Нет! Это сын мой! Сын.
— Der Sohn? — понял немец.
— Да, да, сын! За рыбой ходил — она кинулась к вещмешку и вытащила оттуда щуку и дала её в руки немцу.
— Oh, der Fisch!