— Они будущие мастера, начальники над рабочими, — продолжил Голубов.
— Во! Начальники! Над рабочим классом будут измываться. Значить к ногтю! — обрадовался командир.
— Тогда и тебя к ногтю! Ты тоже начальник, — и студентам: — Идите домой и по ночам не шатайтесь.
— А ты кто такой? Распоряжаешься тут!
— Я красный атаман Голубов. И не распоряжаюсь, а приказываю отпустить ребят.
— Ну, тогда вся ответственность на тебя, товарищ Голубов.
— Конечно. Идите, ребята, чего стоите?
Тот, что плакал, взял другого за рукав и повёл в темноту. Он очнулся, когда они уже были довольно-таки далеко от того места, где их собирались расстрелять.
— Где мы, Федя? Что с нами?
— Пока не в раю. Отпустили нас.
Слёзы у Фёдора уже высохли, а штаны по-прежнему мокрые, хорошо, что это не видно, хотя Голубов мог догадаться. Они пошли вперёд. На перекрёстке понуро стояли две привязанные к дереву лошади, неподалёку лежали трупы их хозяев. Студенты подошли.
— Офицеры, — сказал очевидное тот, кого звали Фёдор.
Он срезал перочинным ножом погоны у одного из них:
— Подпоручик. У казаков — хорунжий. Пригодятся. Обязательно выбьюсь в офицеры, как брат.
— Они пехотные, — обратил внимание на принадлежность погон спутник Фёдора.
— Не важно. Берём лошадей, и уходим, — сказал Фёдор, пряча в карман шинели погоны. — Ты куда?
— Домой, в Раздоры. А ты?
— К Корнилову. Он вроде как в Ольгинской. Догоню. Может быть со мной?
— Нет. Домой.
На следующий день, 13 февраля Голубов направился к Саблину.
Саблин смотрел на Голубова красными от бессонницы глазами:
— Ты кто такой, комдив? Что значить: ты будешь лично устанавливать Советскую власть на Дону? Тебя контузило или ты самогону хлебнул? Может быть, ты товарищ Ленин или товарищ Троцкий? Тебя кто уполномочивал? Ты всего-навсего командир авангарда моей группы войск! Я, дорогой товарищ, два месяца с боями продвигался к Ростову и Новочеркасску, а теперь ты мне говоришь: «Уходи!» И это когда я победил белую контру? Ты кто такой, комдив?
Голубов ушёл от Саблина ни с чем.
В Новочеркасске и Ростове началась вакханалия грабежа. Кровавая анархия. Грабили все, у кого было оружие, все у кого было оружие стали яростными большевиками. Опьянев от крови и безнаказанности, расстреливали всех подряд без скидок на пол и возраст лишь бы хоть немного подходили под понятие контрреволюционер, хотя бы грамотной речью. Особенно досталось офицерам. Часть их рванула на юг к Корнилову, кто не хотел воевать не за белых, не за красных, разными путями стали пробираться за границу.
— Это что же такое твориться? — спрашивали казаки Голубова. — Баб да мальчишек стреляют! Это такая власть тепереча будет?