— Женя! — я рванула к его машине и услышала выстрел.
Пророк.
— Жива, Давид? Она жива? Говори как есть! Говори немедленно!
Давид оказался рядом с Миланой первым. На линии огня, рискуя собой, перетащил ее за машину. Не дал добить. Стрелять перестали. Обе стороны решали, как поступить дальше. Мои ребята, скорее всего, тоже ждали приказа.
— Жива, Пророк. Вроде бы. А одного из наших парней, кажется, убили…
— Кого?
— Того, кто стрелял в нее.
— Что-о?
— Да, Пророк, первым выстрелил один из наших.
— Притворщик?
— Похоже на то.
— Да говори уже, блядь! — наконец пробравшись к ним, я пытался нащупать руками место, куда она ранена. И не мог понять — так дрожали руки.
— Степка, — в голосе Давида было такое горе, что и мне стало тошно от этой новости.
— Кто его?
— Не наши. Это точно. Оставь ее в покое, я сейчас перевяжу! Вроде бы только в плечо. Давай, урегулируй ситуацию! Объясни им, что мы с миром. А-то стрелок у них крутой, всех нас перещелкает!
Я, наконец, и сам нащупал кровь на ее гимнастерке в районе правого плеча и, облегченно выдохнув, — жить будет! — встал в полный рост за машиной, подняв вверх руки.
— Пророк, ты рехнулся, — зашипел сзади Давид. — Словами урегулируй, а не собой самим!
Но я шагнул из-за своего укрытия, показывая, что оружия в руках не имею. Тряхнув головой, сбил капюшон, чтобы им было хорошо видно, кто именно перед ними и прокричал:
— Не стреляйте! Давайте поговорим!
Из приоткрытого окна чужой машины ответили с беспокойством:
— Пророк? Саша жива?
— Да, это — я. И да — жива.
— Если я выйду, стрелять будете?
Дать однозначный ответ сейчас я не мог. С их-то стороны вся ситация выглядит, по меньшей мере, странно — мои бойцы стреляли в Милану! Они, конечно, понимают, что не узнать ее, ошибиться, мы не могли! А вдруг предатель не один? Вдруг не только он? Хотя… тогда, услышав о том, что Милана жива, второй должен был бы сейчас пристрелить меня? Я, как раз, стою на линии огня… Или у него приказ — убить только ее? Вообще ничего не понимаю! А понять было нужно. И немедленно.
— Не выходи пока. Я должен разбраться.
Как? Как, мать его, разобраться со всем этим? Разве что…
50. Милана
— Очень больно? — он хмурится, когда я с шипением втягиваю воздух, подпрыгнув на очередной кочке. — Давид, ну смотри ты на дорогу, а!
— Не очень, — выдыхаю радостно — не прогнал, не отказался от меня, дурочки, нащупываю его ладонь, лежащую на сиденье между нами. — Обними меня!
— Боюсь дотронуться…
— Только плечо болит, честно! Больше ничего!
— Не поэтому. Поверить боюсь, что ты со мной.
Это говорит Пророк? Я ловлю удивленный взгляд Давида в зеркале и улыбаюсь ему, несмотря на боль! Да разве это — боль вообще? При том, что Женя рядом? При том, что он, кажется, простил… Хотя, я, конечно, не спрашивала еще об этом. Но это — потом, наедине. Сейчас стыдно. А плечо? Ерунда, ради его прощения я готова потерпеть — пусть еще стреляют!