Регина.
… — Нет, ну это ни в какие рамки не укладывается! Оставить практически без защиты, зная, что у нас здесь, под самым носом, действует целая куча предателей? Ну вы, мужики, даете! Особенно ты, Пророк! Да ты обязан был ни на шаг от нее не отходить! А если бы Регина не встретила меня? Если бы она не рискнула выйти из комнаты? — красавица в длинном зеленом платье отчитывала мужиков, сидящих за большим столом в комнате, служившей, видимо, залом для заседаний, и понуро опустивших головы так, словно они — мальчишки, разбившие в школе окно! И никто не смел возражать! — У нас скоро вообще всё ляжет на женские плечи! Лечим — мы, детей рожаем — мы, еду выращиваем — тоже мы, убираем — мы. Теперь еще и защищаем, сражаемся — мы. Вы нам зачем? Для любви что ли?
Я с ужасом, даже большим, чем перед комнатой Пророка с убийцей, стоящим в проеме, слушала ее слова. И, сидя на самом краешке стула, стоящем у стены, готова была ожидать сейчас чего угодно — Таисию изобьют, выгонят отсюда, оборвут на полуслове. Но все молчали. И даже Антон, которого я неосознанно боялась до жути, отреагировал только на последние слова Таисии — вскинул голову и с улыбкой ответил:
— Для любви, конечно, моя хорошая! Беги к сыну, я сейчас приду и выполню свой часть работы.
— Ах ты… — она задохнулась, мгновенно покраснела и выскочила за дверь, хлопнув ею так, что я, да и Милана, кажется, подпрыгнули на стуле. Она, получается, жена самого Жука? А я и не поняла!
Взгляды всех мужчин, находящихся в комнате, теперь обратились ко мне. И было как-то неуютно от понимания того, что единственный мой защитник сейчас здесь отсутствует.
— Как ты поняла, что Милане сейчас угрожает опасность?
— Давид, — его имя произносить при них мне было также стыдно, как, наверное, было стыдно Таисии услышать пошлую фразу своего мужа. — Он сказал, что, скорее всего, есть еще предатели, кроме Тимура и Дениса. А еще он сказал, что вы сначала схватите их, а потом добьетесь от них имен остальных заговорщиков. Мне было очень хорошо слышно, как вы их ловили! Я подумала, что все эти выстрелы, шум, крики, мог слышать и каждый из заговорщиков. Давид запретил мне выходить. Но я поняла, что сейчас у непойманных предателей есть только один-единственный шанс доделать то, что они хотели — убить Милану. Не знаю, решилась бы выйти или нет… но…
Я не знала, говорить или нет. Потому что не хотелось вызывать гнев Антона, направленный на Таисию, которую считала спасительницей и уважала за смелость и решительность. Но другого объяснения своему поступку я найти не могла.