Текст был не очень профессиональный, но милый. Кроме того, я сомневалась, что так уж Светка и занималась поиском новых фактур и форм.
Поразило меня совсем другое — как много белого осталось на листке с ее биографией.
Какая короткая жизнь.
В зале было много людей, относительно, во всяком случае, размера помещения. Стало даже чуть тесновато.
В соседней комнате на столе расположились яркие пятна каких-то закусок, бутылки с вином.
Женщины в строгих костюмах прохаживались у картин с бокалами в руках, будто на каком-нибудь воображаемом ими биеннале. Глубокая провинциальность сочеталась в них с королевской серьезностью.
Сначала наш приход никто не заметил, но мама быстренько вышла в середину зала и раскинула руки в приветственном жесте.
— Дамы и господа, — сказала она.
Публика была самая разношерстная: серые музейные работницы, чиновники и чиновницы невысокого полета в серьезных, строгих костюмах, парочка ярко накрашенных студенток в косухах, мужчина, похожий на преподавателя искусствоведения, дядя Леша, папин друг, тоже крупный местный бизнесмен с филантропическими замашками и пивным пузом.
Я заметила даже уборщиц в штатском. В детстве, когда меня привозили к маме на работу, я частенько имела с ними конфликты по поводу моего внешнего вида или скорости бега.
Я прошептала Толику:
— Видишь две стоят? Это "зеленые патрули". Я называла их так за форму. Все время меня отчитывали.
Толик громко засмеялся, и это привлекло дополнительное внимание к маминым словам.
— А вот и Светлана Логвиненко, художница, — объявила мама. — Самый главный человек на открытии выставки.
Светкины глаза сделались огромными и неестественно блестящими, я даже снова испугалась, что сейчас она и умрет. Но Светка только прижала ладонь к глазам, плечи у нее затряслись.
Она еще не плакала, но была к этому близка, когда раздались аплодисменты. Аплодисменты совершенно разных людей, которых объединяло только одно — они видели Светкины картины.
— Простите, — сказала она, хватаясь рукой за воздух, будто ей протягивали микрофон. — Я совсем не готова к этому. То есть, я счастлива, просто я не знаю, что сказать.
Обычная женщина Светлана Логвиненко, окончила институт, кое-где поработала и теперь умирала.
Прекрасная художница.
Люди молчали и смотрели на нее, никто даже не перешептывался. Как же велико у нас уважение к смерти.
Толик вдруг подался к Светке и поцеловал ее в щеку. Тогда она заговорила:
— Вы знаете, я никогда не думала, что мои рисунки — это картины. А это картины. Так удивительно видеть то, что я делала, то, что я помню, как я делала, в рамке. Извините, наверное, я повторяюсь. Я просто правда не знаю, как реагировать. Я сейчас так счастлива.