Вот и все. Есть еще тетя Тоня, кухарка, тетя Люся, горничная, и тетя Катя, дура. Раньше она, правда, была моей гувернанткой, я, вроде, выросла, даже достигла совершеннолетия (вот совсем недавно), но папа оставил тетю Катю на непонятной ставке, потому что у нее две дочки, которым надо оплачивать универ и муж-умирака, который все никак не откинется. Еще есть бесчисленные дяди-охранники и дяди-водители, этих даже считать не берусь.
В общем, я думаю, что я одинокая. Нет, конечно, я общаюсь со сверстниками по интернету или за границей. У меня есть настоящие друзья по переписке — Сильвия, Рафаэль, Мишели (девочка и мальчик), с которыми легко практиковать английский и которым просто рассказывать про свою жизнь.
Но в целом, я думаю, что я — куколка, из которой должна выйти, в конечном итоге, бабочка. Или какая-то фигня, не знаю. Куколка никогда не уверена в том, что она становится бабочкой, правда? Иначе все было бы слишком просто.
Счастлива ли я?
О да. Думаю, в рейтинге счастья по Челябинской области я — в верхней строчке.
В конце концов, мне ужасно повезло с родителями, с деньгами и со всем таким. Я в жизни не сталкивалась с большинством проблем жителей Вишневогорска и его окрестностей. Во многих случаях и представить себе таких проблем не могла. Я жила в стеклянной банке, в аквариуме, пока они барахтались в открытом море, синем и злом.
Мне нравилось, что я какая-то другая, чем-то отличаюсь от тех, кто меня окружает. Так я чувствовала себя лучше, чувствовала, что я особенная.
Мне и сейчас нравится думать, что у меня странная семья. Что я сама странная. Здорово быть кем-то всегда новым, всегда удивительным. Я хотела бы быть еще более странной, может, какое-нибудь уродство вроде заячьей губы, например.
Но все заканчивается. Вот, например, школа. Помню день, когда я сдала в Москве последний экзамен, самый сложный, по алгебре. Мы с родителями пошли тогда в "Баскин Роббинс", и папа заказал каждому по ведерку мороженного, мне — с печеньем. Мое любимое. Но почему-то я ковыряла розовой ложкой в мороженом и думала: я больше не школьница.
Мама спросила меня:
— Ритуля, так куда ты думаешь поступать?
Они смотрели на меня сверкающими глазами, и я поняла — радуются и грустят, ведь меня пора отпускать во взрослую жизнь. Я больше не ребенок, у меня нет никаких припадков, я не умру, а значит мне надо жить. Они в последнее время так и говорили: Рита, надо больше общаться, Рита, займись чем-нибудь, Рита, тебе пора социализироваться, нельзя провести всю жизнь в своей комнате.
Если честно, я расстроилась.