— А ну, посмотри на себя, — сказала Ирина Павловна, разворачивая створки, чтобы Фанна могла полюбоваться собою со всех сторон.
— Ах! — только и смогла выдохнуть женщина. И вот как раз в этот момент вампир и заглянул к ним, привлеченный такими радостными криками. В его присутствии Фанна стушевалась и скромно отошла в сторону, а вот мужчина, наоборот, приблизился к зеркалу, глянул в него и замер неподвижно. Ирина Павловна все еще держала трельяж в руках, поэтому хорошо могла видеть лицо мужчины. А оно выражало ужас, и она хорошо понимала почему. Вампир, конечно, знал, что заточение и пытки изуродовали его внешность, но он видимо, не осознавал до конца, что настолько. Дикая ненависть засветилась в его глазах, и Ирина Павловна от всего сердца порадовалась, что не она является предметом столь сильных чувств. Сполна налюбовавшись на себя, мужчина заинтересовался самим зеркалом. Он внимательно рассматривал его, не делая никаких попыток прикоснуться. И она снова без объяснений поняла, что он думает, что это зеркало сделано из серебра, и поскольку воспоминание о серебряных кандалах еще не стерлось из его памяти, не хочет вновь ощутить подобное "удовольствие".
— Прикоснитесь, не бойтесь, — подбадривающе сказала она ему. Глаза вампира сверкнули нехорошим блеском.
— Я ничего не боюсь, — высокомерно ответил он и положил руку на стекло. Шертес внимательно осматривал и ощупывал поверхность, а потом… забрав зеркало из рук Ирины Павловны, так деловито стал отламывать одну створку.
— Что вы делаете?! — возмущенно закричала она, поразившись подобной наглости. Он даже не удосужился спросить ее разрешения!
— Мне нужно это зеркало, — вот так просто, как само собой разумеющееся, объяснил он.
— Как это "мне нужно"? — перекривила она его, но мужчина не слушал. Она беспомощно смотрела на это самоуправство, понимая, что не сможет помешать ему. Со злостью, протянула ему отвертку. Выбора у нее не было, она рассуждала, примерно, так: он все рано отломает одну створку, пусть хоть сделает это аккуратно. Отделив одну из створок от трельяжа, вампир тут же исчез, не зная как выразить ему свою злость, она скрутила в его дулю, очень жалея, что он ее не видит.
Зеркала было жалко до слез. Но она вскоре утешилась, припомнив, что вампир в руках его нести не сможет, а когда он его отдаст ей, чтобы она положила в пространственный карман… Ирина Павловна довольно улыбнулась: больше он этого зеркала не увидит. Впрочем, очень скоро ей стало не до зеркал.
Когда в самый первый день, она делала заготовки, отваривая, обжаривая продукты, ей казалось, что месяц они смогут прожить без особых проблем. Она рассчитывала так: на завтрак по сто пятьдесят грамм отвара плюс по парочке бутербродов или оладьи; на обед по сто пятьдесят грамм каши или макарон, залитых сто граммами бульона плюс кусочек мяса и кусочек хлеба, на ужин снова сто грамм каши с молоком. Конечно, она не успела отварить такое количество крупы, но сначала это не показалось ей чем-то непоправимым, однако через две недели она всерьез испугалась. Дети постоянно хотели есть, да и она с Фанной тоже, поэтому она понемногу увеличивала рацион, пока в один далеко не прекрасный день обнаружила, что кончились и макароны, и гречка, и рис, но самое страшное — кончился горячий бульон. А впереди еще надо было прожить тринадцать дней. Тринадцать до затмения Луны, а на самом деле возможно еще больше. Теперь она не могла спать, думая, что делать дальше, да еще стараясь ничем не выдать своей тревоги, чтобы не напугать Фанну и детей.