На кухоньке разогрела на плитке тарелку с водой, засыпала туда из пакета социального пайка бульон и сухарики, — вот и ужин. И похлебав немного, поняла, что почти уже готова к сегодняшней ночи — какой бы тяжёлой и страшной она не оказалась. Полчаса провела, сидя на табурете перед часами, глядя, как, вздрагивая, движется стрелка от минуты к минуте, и поглаживая ноющее колено. Когда настало время, с трудом встала и, подхватив клетчатую хозяйственную сумку, вышла из дома.
В магазине меня уже ждали. Охранник у входа не стал спрашивать талон, хоть и видел, что я «доживающая». Сервировщица, раскладывающая в пакеты продукты, не глядя в глаза, украдкой кивнула мне, и занялась другими покупателями. И я пошла между стеллажами, рассматривая то одни, то другие консервы, чтобы для многочисленных камер слежения всё было, как обычно. И, зайдя за крайний стеллаж от всевидящего ока, нырнула в потайную дверь. За ней тянулась вниз тёмная лестница. Но меня уже ждали с тёплым пятнышком света под ноги.
— Осторожнее, ступеньки, — предупредил глубокий мужской голос, едва подрагивающий от волнения.
Мне протянули руку, и я опёрлась — колено всё больше болело, нещадно вгоняя в слабость всё тело. И мы пошли вперёд, туда, где светился выход на свет.
Лестница скоро закончилась подвальной комнатой, где среди беспорядочно стоящих покосившихся от времени и сырости столов и стульев, ждали люди. Родители — отцы или матери — со своими чадами. Сегодня их было много. Большинство лиц уже знакомые, но лишь несколько новеньких. Все смотрят с тревогой и напряжением. Конечно же! Самому отдавать своё чадо детолюбу — зверю, который полвека назад издевался над детьми, содержал их в изоляторах и увечил их сознание, принуждая к богопротивной деятельности.
— Добрый вечер, уважаемые, — негромко поздоровалась я, и в ответ послышался нестройный хор тихих голосов. — Садитесь, пожалуйста. Начнём.
И, когда все расселись по стульям, я тоже опустилась на краёшек старого подранного кресла и на миг задумалась… Но память услужливо сразу вытолкнула наверх нужное.
— Итак… Жила-была девочка. Звали её Красная Шапочка…
Через четверть часа сказка была рассказана и люди в комнате, просидевшие всё это время без движения, выдохнули и лёгкий гул повис в помещении, когда разом все стали двигаться, шёпотом обсуждать и делиться впечатлениями. Я прикрыла глаза и подождала, когда вновь установится тишина. Это раньше, давным-давно, люди были в состоянии держать внимание на учителе целый урок и даже больше, а ныне и это время стало запредельным — рекламные и новостные ролики на одну тему никогда не занимают больше нескольких минут.