* * *
Уровень воды в конце апреля 1223 года был очень высокий для Десны. Множество ладей вышли из Чернигова. Вереницей они следовали друг за другом по течению в сторону Днепра. Гордеев стоял на носу своей ладьи, наслаждаясь красивейшими картинами, которые открываются за каждым Деснянским поворотом. Живописные берега реки покрыты лесом, то в плотную подходящим к ней, то уходя в сторону к горам. Сосна сменяется дубом. Затем идет смешанный лес, потом снова сосны. Правый берег высокий, местами до сорока метров, поросший густым кустарником. На левом берегу песчаные пляжи, вдающиеся в воду широкой косой. Река разветвляется на множество рукавов, образуя заливы и озера. За каждым поворотом открываются все новые картины. Вначале по берегам реки шли сытые Черниговские деревни с большими стадами скота, крепкими домами. Черниговские крестьяне стояли крепко, на улицу глухие стены, дома за оградой.
Первый день караван чинно шел по реке. Несмотря на то, что течение было довольно быстрым, на всех ладьях подняли паруса. По пути часто встречались мелкие рыбацкие лодки, да плоты. Шли они обычно вереницей с небольшими промежутками. То сплавляли лес. Здесь кормчем, приходилось не зевать. Налетев на такой плот можно было запросто пробить борт. Освобожденные от гребли, ратники занимались своими делами. Одни чистили и точили оружие, другие начищали до блеска шлемы. Чинили доспехи и зашивали суровыми нитками одежду.
Дмитрий ничего ни чинил и не начищал. Он стоял у борта, с грустью вспоминая расставание с Любавой.
Перед выступлением Мстислав Святославович с князьями и воеводами горячо молился в Борисоглебском соборе. Епископ отслужил напутственный молебен. Затем он простился с супругой и детьми и выехал к войску. Оно запрудило все улицы и площади. Священники и диаконы осеняли крестами и кропили ратников.
Полки представляли величественное зрелище. Над войском во множестве развевались знамена на высоких древках; поднятые вверх копья имели подобие целого леса.
Все Черниговское население высыпало на проводы ополчения. Женщины голосили, расставаясь со своими мужьями и родственниками.
Ударили бубны, затрубили трубы, и войско стало грузиться на ладьи.
Как и многие женщины, Любава пришла провожать мужа в поход. На пристани она горько плакала, прижимаясь всем телом к Дмитрию и положив ему свою голову на плечо. Чтобы хоть как-то ее успокоить Гордеев старался говорить только ласковые слова.
– Ой ты милая моя Любавушка, – говорил он целуя ее лицо, – от чего грустны глаза твои ясные? От чего ты пригорюнилась, от чего так родная печалишься? Не пусти мы ворогов на землю нашу. Обещаю тебе, что вернусь я с поля бранного…