Дмитрий осмотрел поле боя. В его дружине убитых не оказалось. Десяток ратников получили легкие ранения. Зато монголов они постреляли и побили около двух с половиной сотен.
– Знатно мы им всыпали! – смеясь прокричал Станило – не зря ты нас гонял в хвост и гриву!
Дмитрий только кивнул, вытирая рукой пот со лба.
– Не важно сколько мы посекли – устало сказал он – важно, что своих ни одного не потеряли. Как там наши?
– Да и там бой закончился. – сказал Никифор – посекли всех поганых, да кажется и пленных взяли.
– А монголы?
– Не многие оставшиеся утекли в степь. Наши их преследовать не стали. Теперь возвращаются к Днепру.
– Добре – махнул рукой Дмирий – и нам пора возвращаться. Время решающей битвы еще не наступило.
Когда Дмитрий со своей дружиной вернулся, то обнаружил, что переправа уже завершилась. Лагерь постепенно сворачивался. На другой день с спозаранку все русское воинство двинулось в степь, перед этим по приказу Мстислава Романовича, разобрав понтонную переправу. У пристаней под небольшой охраной остались ждать своих суда и лодки.
Глава 15. Степь да степь кругом
Растянувшись на многие мили русское воинство двигалось по бескрайней степи. Монголы, дразня русичей внезапными наскоками, отступали в южном направлении. Стремительные половецкие отряды и русские конные разъезды не давали монгольским всадникам ударить по пешему строю, отсекая их мгновенными бросками. Завидев русские и половецкие конные отряд, монголы рассыпались быстро скрывались в степи.
Степь чем далее, тем становилась прекраснее. Все пространство вокруг было зеленою, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений. Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытаптывали их. Ничего в природе не могло быть лучше. Вся поверхность земли представлялась зелено золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые цветы; желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесенный бог знает откуда колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью разных птичьих свистов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив свои глаза в траву, внезапно срывались вниз и тут же поднимались, унося в даль, добычу.
Русские полки не останавливались даже для обеда, перекусывая прямо на ходу. Ели только хлеб с салом или холодным мясом, или коржи, пили только воду или квас, единственно для подкрепления, потому что князья не позволяли никогда напиваться в дороге, и продолжали путь до вечера. Вечером вся степь совершенно переменялась. Все пестрое пространство ее охватывалось последним ярким отблеском солнца и постепенно темнело, так что видно было, как тень перебегала по нему, и она становилась темно зеленою; испарения подымались гуще, каждый цветок, каждая травинка испускала свойственные только им запахи, и вся степь пахла благовонием. По темному небу, как будто исполинскою кистью наляпаны были широкие полосы из розового золота; изредка белели легкие и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по верхушкам травы и чуть дотрагивался до щек. Все звуки, звучавшие днем, утихали и сменялись другими.