Я развела руками, мол, я вас, всемогущий, не понимаю.
— Мы с вашей наиной просто поговорили. Как леди с леди.
— И о чём же вы, леди, говорили? — сделав ударение на вежливом обращении, усмехнулся де Горт.
— Мэдок, я же тебе уже всё рассказала… — заикнулась было «пострадавшая», но хальдаг её перебил:
— Не вмешивайся, Паулина, а ты, — метнул в меня, как металлический болт, острый взгляд, — говори.
«Хвостом чую, с тобой, просто Филиппа, нам скучно точно не будет», — прокомментировал со шкуры Морок.
По натуре я очень прямолинейна, не терплю ложь и обожаю правду. Однако здесь, на Шаресе, мне ещё не раз придётся солгать. Чтобы выжить, чтобы защитить себя. Но сейчас не тот случай. Не вижу смысла оправдываться и изворачиваться, виноватой я себя не чувствовала.
— Леди де Морсан забеспокоилась о своём положении в вашем гаре… доме и посчитала необходимым предупредить меня, что вы, ваше всемогущество, уже заняты. Я заверила её, что очень рада этому факту и что не строю насчёт вас никаких планов. Но леди продолжала настаивать, не забывая акцентировать, что сирота из обители недостойна такого великолепного мужчины. Мне пришлось напомнить, что у меня есть имя, и… хм, добавить убедительности, чтобы мы с Паулиной наконец друг друга поняли. Повторюсь, леди де Морсан, — перевела взгляд на бледную, как пресная лепёшка, девицу, — я ни в коем случае не претендую на герцога, поэтому можете расслабиться и ни о чём не беспокоиться.
«Нарываешься, цыпа, ой нарыва-а-аешься…»
Не знаю, с чего вейр так решил. Лично я была уверена, что на этом конфликт будет исчерпан, и вместе с Паулиной расслабится и герцог, но его всемогущество совсем не выглядел расслабленным, наоборот, стал ещё больше похож на стену из камня, затянутую листами стали.
Она же, сталь, плавилась в глазах хальдага, поджигаемая искрами ярости.
— Можешь идти, Паулина.
— Но…
— Я сказал, можешь идти, — резко повторил он, и рыжая, обиженно подхватив юбки, бросилась к двери.
А герцог… нет, не бросился, медленно подошёл ко мне, шаг за шагом сокращая разделявшее нас расстояние, продолжая смотреть мне в глаза. Так, словно собирался заморозить или превратить в себе подобную — такую же промёрзшую груду металла. При его приближении в комнате и правда заметно похолодало, словно температура воздуха вдруг понизилась на несколько градусов.
— Я не потерплю в своём доме склок и скандалов, леди Адельвейн.
— Уверены, что об этом стоит говорить мне? — вскинула брови.
— Что же касается ваших планов или же их отсутствия… — Де Горт мрачно сощурился. — Держите свои мысли при себе, Филиппа. Здесь они никому неинтересны.