В эту минуту, когда все казалось ему лучше, чем неуверенность, как желал он уже быть связанным неизбежным! Почему письмо Эскье сегодня утром не принесло известия, что Клара уже замужем? «Почему я до сих пор не сказал Жюли, когда уже два раза мне приходила в голову эта мысль: я женюсь на тебе! Если б я имел эту храбрость, я порвал бы заклятие; будущее было бы тускло, но зато определенно…»
Да, он мучился потребностью определенного, чтобы он мог сказать себе: «Это сделано, это непоправимо». Он поднял голову, взглянул в сторону Жюли. Он различал только смутные очертания силуэта. Плакала она? Ему показалось это; ему хотелось осушить ласками эти проливаемые за него слезы.
Он подошел к ней. Он приложил свою щеку к мокрой щеке Жюли.
- Я заставляю тебя страдать, - прошептал он. - Прости меня!
Она ответила ему:
- Это не по твоей вине. Ты больше не любишь меня. Вот и все.
Он тотчас же почувствовал, что она ошиблась, что он все еще любит ее. Ему хотелось бы не слышать этих безнадежных слов.
- Нет, я тебя люблю! Я тебя люблю! - сказал он с торопливым заблуждением, желая ускорить решение. - О, зачем ты это сказала!
- Ты больше не любишь меня, - повторила она. - К чему мы будем продолжать обманывать друг друга? Ты любишь другую женщину, а не меня. Я пробовала удержать тебя, я сделала все, что могла. Теперь у меня нет больше сил. Оставь меня.
Он пролепетал, стараясь коснуться ее губ:
- Йю, дорогая моя!
- Нет, - грустно произнесла она. - Не надо больше нежностей, уйди, они были бы насильственны… Это кончено, кончено Ты меня больше не любишь.
Произнося эти слова, она отстраняла его от себя медленным и твердым движением. Морис видел в первый раз, что эта кроткая душа возмущалась; в ней не было больше веры ни в него, ни в будущее. Он представил себе это будущее, разлуку двух любящих душ, и это показалось ему хуже смерти. Мысль, уже два раза приходившая ему в голову, стала яснее, повелительнее; он не мог бы себе ответить, была ли она плодом его личного эгоизма или глубокой жалости к этому бедному убитому созданию, плакавшему около него.
- Послушай, Жюли, - сказал он. - Я вижу, что ты не хочешь мне верить, когда я говорю тебе, что я тебя люблю больше всего на свете… Ну, что же! Выслушай меня…
Она тревожно поднялась, удивленная тем, что он говорит так твердо и серьезно.
- Мы получили сегодня утром плохие вести о твоем муже, не правда ли? Ты читала, что говорит Эскье: конец близок. Я, с своей стороны, прежде чем оставить Париж, говорил с Домье. Я знаю настоящее название болезни Антуана; она неизлечима… Ну, вот…