Он старался бороться с возрождающейся тоскою, он защищал свое равнодушие к отъезду Жюли, как защищают свой сон от окружающего шума. Он продолжал свое путешествие, стараясь посетить города, которые он осматривал с любопытством профессионального туриста. Франция, Париж были еще слишком близко от него. Он отдалился на север до Ганновера и Гамбурга. Перед набережными Альстера качались круглые кормы больших кораблей, звонил колокол, спускали канат. Сколько раз, видя перед собою эти отплывающие в далекие моря корабли, изгнанником овладевало страстное желание независимости. Ах, уехать бы ни на одну ночь, ни на два дня расстояния от Парижа, но действительно далеко, в неведомые страны, где он будет совсем один. Убежать, как злодею, как вору, спрятаться и там, решительно заглушить голос своей совести, начать новую жизнь с новыми проектами, с новыми силами, с новой любовью!…
Пар со свистом валил из трубы, как бы посылая последнее - прости. Снимали мостки; большой корабль медленно удалялся на буксир, колыхался, выплывал на простор… «Другие на моем месте имели бы храбрость на это», - думал Морис, глядя вслед кораблю. И он еще лишний раз убеждался в суетности своих мечтаний, в бессилии свой воли.
Раз вечером, в Праге, выходя из Богемского театра, он нечаянно толкнул очень молоденькую, очень оригинальную женщину; она была недурна собой, с белокурыми волосами, с белым, румяным лицом, одета в английский дорожный костюм.
Он извинился по-немецки; путешественница ответила по-французски и с недурным акцентом:
- Это ничего, м-синьор.
Она была одна; они разговорились, отправились выпить чашку шоколаду в одном из кафе Кенигштрассе. Морис проводил ее до дверей ее гостиницы, попросив позволения зайти к ней на другой день. В этот вечер он уже в более веселом настроении вернулся к себе; ему казалось, что он мстит судьбе; ему доставляло удовольствие слегка изменить тем, кого он любил.
О, как загадочны и мятежны даже самые искренние человеческие сердца!
Они видались каждый день, вместе выехали из Праги. Она рассказала ему свою историю, которая, быть может, и была справедлива: она развелась с мужем, жила и путешествовала одна. Морис ухаживал за ней, на что она отвечала улыбкой, ничего не позволяя, но и не отказывая. Они вместе приехали в Нюрнберг. Морис, в нерешительности, спросил ее:
- Как нам устроиться в гостинице?
Она ответила, не задумываясь.
- Возьмите квартиру в две комнаты на имя М. и М-м Артуа.
«Это ли лекарство? Это ли забвение?» - спрашивал себя молодой человек, слегка волнуясь от этого приключения… Матильда Симпсон была свежа и привлекательна, и кроме того, кротка, весела, ей нравилась роль подруги путешественника. «Это ли забвение? Это ли лекарство?» - думал он, глядя, как она в ресторане обедала рядом с ним, слушая ее грациозную болтовню. «Случайная любовь, это лекарство, которое прописывают доктора страдающим сердечной болезнью».