Морис, очарованный этой тишиною, повторил:
- Как вы счастливы!
- Опять!… Чем это счастливы?
- Тем, что вы женаты, и тем еще, что занимаетесь любимым трудом… Вы, по крайней мере, хоть живете! Вы знаете, как идет наша жизнь. Каждый час занят известным делом. Моя же жизнь не оставит после себя следа.
- Почему вы не работаете? Он с полуулыбкой задал этот вопрос и Морис прочел в этой слегка презрительной улыбке равнодушие труженика к работе любителя-артиста.
- Я не работаю, - ответил он, желая оправдаться, - не из лености и даже, мне кажется, не оттого, что у меня не хватило бы способностей… Я не работаю потому, что я слишком многого требую от работы, а в настоящее время я переживаю выжидательный период, я вернусь к работе, когда этот период окончится.
Продолжая есть с большим аппетитом кусок сочного ростбифа, Домье объявил:
- Я не понимаю.
- Ну, хорошо! - ответил Морис, решившийся без всяких околичностей приступить к цели своего визита. - Ну, хорошо!… Вот что: у меня есть связь в Париже!… Любовница из светской буржуазии, вдова, - прибавил он, чтобы не подать подозрения Домье. - Я не могу на ней жениться. Я не вижу впереди исхода, пока я не найду его, я не буду знать ни нравственного спокойствия, ни работы…
- Но, - заметил доктор, - если вы действительно счастливы, если вы любимы женщиной, которую вы любите… разве так необходимо, чтобы вы меняли образ жизни и чтоб вы отдались работе? В жизни должны быть производители и потребители, жуиры. Вы говорите, что завидуете мне? Неужели вы думаете, что иногда, когда я иду выкурить сигару в Булонский лес, мне не приходит желание пожить хоть недельку, хоть один день так, как живут эти праздные люди в окрестных отелях? Конечно, да, мой милый! Только, когда я ловлю себя на подобных мечтах, я немедленно беру над собою силу воли и встряхиваюсь от них, как собака, вылезшая из воды… Я думаю о моей лаборатории в госпитале, о моем маленьком ресторане, о моих мозгах, о моих мозжечках, о моей жене, о моих детях, кое о ком из моих друзей, и я говорю себе, что во всем этом много хорошего, того хорошего, которого не знают другие. Ни они, ни я, никто из нас не чувствуют себя вполне счастливым, - это несомненно; но, как я имею свои радости и печали, так и они имеют свои.
Они рассеянно ели десерт. Домье звонко щелкал зубами орехи. Морис одну за одною ел ягодки винограда, выплевывая кожу.
Он уже несколько успокоился и яснее глядел на свое положение.
- Все, что вы говорите, прекрасно, когда обстоятельства позволяют человеку действовать согласно его наклонностям и темпераменту. Но разве вы не допускаете ума у ваших богачей или склонности к роскошной, праздной жизни у глупцов?