Несколько минут ушло на то, чтобы дать себе успокоиться.
Потом он приказал доставить все накопившиеся счета и еще час вслушивался в доклад канцлера. К тому моменту, когда подходило время обеда, королю сообщили, что высокие гости изволили встать, откушать завтрак и собрались в большой утренней (еще бы, у них когда встал, тогда и утро!) гостиной за наливкой и сладостями.
Видеть никого не хотелось. Однако гостеприимный хозяин не должен надолго оставлять гостей одних. Норберт поднялся с места и отправился в утреннюю гостиную. Уверенный вид и чуть кривоватая улыбка на губах, черта с два король Аргантара показал бы, что в душе все переворачивается от обидных слов прадеда. Или что его страшит собственное будущее.
Плевать он на все хотел! Пле-вать.
Как мог тепло поприветствовал всех этих венценосных сплетников, решивших пустить корни у него дома. Так и хотелось спросить:
— Когда же вы все уберетесь отсюда к чертовой матери?
Но король снисходительно улыбался, поддерживая светскую беседу.
Не трудно было догадаться, почему так упорно у него торчат все эти Сараготские и Валензисские, и герцогиня Кирасская, и герцогиня Пауль. Он же теперь снова перспективный холостяк! Приложение к короне Аргантара, завидная добыча. Чертовы стервятники.
От этого общения зубы ныли. Потому что беседа их величеств раз за разом возвращалась к прелестям семейной жизни, при этом все незамужние принцессы старательно улыбались ему и строили глазки. Интересно, думалось Норберту, как быстро прыгнут к нему в постель эти невинные создания, стоит им только намекнуть?
Однако король был настороже, не дай Бог, случайное слово, взгляд, оглянуться не успеешь, как тебя припрут брачными обязательствами. Единственная, с кем он мог переговариваться относительно безопасно, пятикратная вдова герцогиня Пауль. Но и то, судя по тому, как хищно светились глаза прекрасной вдовы, она могла оказаться тут еще опаснее остальных.
Чувствовать себя куском мяса было отвратительно. И тошно было на душе от этих мыслей, а память, как назло, подбрасывала одно и тоже.
…Я разрываю все добрачные договорные обязательства…
Плевать! Хотелось рявкнуть ему. Пусть катится к черту. Не пойдет он на поводу у своей проклятой внутренней сущности.
А сопротивляться было все труднее. Как будто приходилось преодолевать пустыню, по грудь застревая в песке. И все же он шел к своей свободе. Шел… Однако и получаса не прошло, а Норберт был на пределе, изнывая от сиропных взглядов незамужних принцесс и липкой паутины речей их коронованных родичей. Но же он дал себе клятву, что сможет