– Девственная природа, – зевая, повторил толстяк, – пожалуй, это хорошо. Вода значит, пресная имеется, это тоже неплохо, слушай, а нефти или газа часом там не наблюдается?
– Нет, никаких полезных ископаемых на острове или в его окрестностях не обнаружено…
– Так это и понятно. Стали бы они продавать мне то, на чем сами могли бы подзаработать…
– Зато вилла, говорит, имеется – построена менее десяти лет тому назад. Просто огромная. Четыре этажа. Все свое: солнечные батареи, ветряная электростанция, водопровод. Большое поле для гольфа, через весь остров дорожки проложены. Еще причал. Его недавно перестроили, дно углубили…
– Ладно, скучно как-то он рассказывает, или это ты скучно переводишь? – толстяк оторвал спину от шезлонга, сел и мрачно взглянул на солнце, большая часть которого растворилась в туманной дымке. – Да и неважно все. Красоты острова я завтра сам увижу. Значит, во второй половине дня мы будем на месте?
– Говорит что да.
– Тогда вы как знаете, я же пошел спать – сонная погода, какая-то. К тому же утро, как говориться, вечера… да он и сам все понимает. Что-то мне подсказывает, что они и эту пословицу у нас увели…
Солнечный диск погрузился в море. В том месте, где горячее светило растеклось по поверхности воды, возникло блеклое туманное облако. Туман разрастался, ширился, он быстро заполонил все вокруг. Картинка тут-таки померкла, потемнела, растворилась в светлой серости то ли реальной, то ли воображаемой дымки. Мгновенно стихли голоса, слился с тишиной шум двигателя, воцарилось истинное спокойствие.
Недолго длилась тишина, недолгой была идиллия. Несколько мгновений и громкие крики дерущихся чаек разорвали блаженную тишь, наполнили пространство диким гамом. С возвращением звуков развеялся и туман. Из него сформировался интерьер роскошной каюты. В самом ее центре проявилась широкая двуспальная кровать, на ней владелец яхты, зевающий и часто мигающий глазами…
Подавив очередной пробуждающийся зевок, толстяк оттолкнул прильнувшую к нему жену. Тихо, еле заметно шевеля губами, выругался, натянул яркие шорты и неспешно побрел в ванную. Открыл кран, ополоснул лицо холодной водой, взглянул на свое отражение в зеркале. Красноречиво пожал плечами, мол, очень даже ничего выгляжу. Вышел из каюты, огляделся и направился на верхнюю палубу.
– Вот это да! Неужели вы так всю ночь и просидели? – мрачным взглядом толстяк окинул знакомую картину: палуба, журнальный столик, старик-азиат и парень-переводчик в шезлонгах. Казалось, со вчерашнего вечера они даже не пошевельнулись.
– Уважаемый Аоки – большой ценитель утренней зари, любит подниматься рано. Жаворонок он. Вот и мне приходится подстраиваться. Ничего не попишешь, работа! Мало ли, вдруг придется переводить… – парень прикрыл упрямо открывающийся рот ладонью.