— Ступай за мной, — сухо ответил он. Яга злобно плюнула на пол и направилась в кухню, Кощей и Мара, помедлив, присоединились к ней. Дверь кухни выразительно хлопнула.
"Еще одно проявление бескультурия," — мрачно отметила Аня. — "Хотя бы директор не разочаровал своим поведением. Почти."
* * *
Все коллеги разошлись, все двери закрылись. Аня наконец решилась выйти в коридор. Зрелище, представшее ее глазам, заставило ненадолго забыть о скандалах в мифических семьях. Низенький — примерно ей по колено — с головы до пят заросший рыжими с сединой волосами человечек драил паркет. Яростно скреб его средствами, явно не предназначенными для древесины. Аня увидела "Силит", антиржавчину и что-то настолько ядреное, что запах пугал даже издали.
— Говорил ей! Сто раз просил: не плюй на органические поверхности! Никакого уважения к обслуживающему персоналу! Лучше бы плюнула в зеркало, старая швабра! Глядишь — оттер бы наконец чьи-то пальчики. Ты! — вдруг уставился он на Аню. — Это ты обляпала зеркало в туалете!
— Ай-яй-яй, какое беспочвенное обвинение, — покачала головой Аня. Удивление быстро прошло, да и чему, собственно, было удивляться? Ну, домовой. Ну и что? После позорной мыльной оперы "Семейные узы Лукоморья" лимит удивления исчерпался на годы.
— К вашему сведению, я — тоже обслуживающий персонал, только иного рода. Как говорили наши предки: "Персонал всех миров — объединяйся!", или что-то в этом роде, не важно. Да, кстати: зеркало обляпал Кощей, — наябедничала Аня и почувствовала себя немножечко лучше.
Она вернулась в свой закуток, но спокойно сидеть и таращиться в Блюдце не нашла сил.
Шансов подслушать, о чем говорит директор с сестрой, было ноль и даже чуть меньше: подлая вентиляционная решетка снова уползла под потолок. Кот сбежал и не возвращался. Оставался единственный источник информации.
Она осторожно выглянула за дверь. Повезло: злой уборщик ушел, оставив не оттертым жуткое черное пятно на паркете. "Вот это слюна у Яги!" — Аня невольно поежилась. — "Кентервильскому призраку следовало бы брать у нее уроки!"
Она разулась и медленно, предельно осторожно подкралась к двери в кухню.
* * *
Одну вещь она упустила напрочь. Одну, но особенно значимую: привычку Кощея постоянно что-нибудь грызть. В состоянии же расстройства — не просто грызть, но хрустеть оглушительно.
— Если она ХРУСТЬ! то ему тогда придется ХРУСТЬ! и не важно, что они когда-то были ХРУСТЬ! и она его ХРУСТЬ! главное, что он теперь с ХРУСТЬ! а не с этой старой поганой ХРУСТЬ! Если же он ХРУСТЬ! всему нашему ХРУСТЬ! полный ХРУСТЬ!