/Рудольф/
Утро. Все начинается как обычно. Я просыпаюсь, завтракаю, потом спускаюсь в тронный зал для принятия государственных решений. Сегодня нужно отправить гонцов на границу севера, узнать, что там происходит. От них уже неделю не было вестей. Еще нужно решить вопрос с порталом демонов. Недавно стали расползаться слухи, что демоны нашли лазейку, и начинают выбираться в наш мир. Я отправляю гонца на север и министра безопасности на проверку портала.
Дальше у меня встреча с подданными. Нужно успеть принять и выслушать тех, кто пришел.
Сидя на троне и выслушивая жалобы своих подданных, я думал о своём.
В тот день, мы, как обычно, обратившись в волков, совершали рейд по территории. Были сообщения о том, что некроманты снова объявились в городе и возможно, они планировали объединиться, чтоб создать мощную армию для похода на нас. Так же, недавно получил я весть, что Эрик, брат бывшей жены моего отца, чёрный некромант, наделённый силой своей сестры, которую она успела передать ему в момент восстания, появился в наших окрестностях. Народ был взволнован. Нужно было как — то успокоить их, поэтому мы ежедневно совершали рейд по окрестностям.
Мы были в долине, недалеко от дома моей матери. Я решил зайти, навестить её. Моя мать целительница. Еще у нее есть другие магические способности, которые она скрывает от всех. Даже от меня. Говорит, чтоб меньше беспокоился. Она наотрез отказалась жить в замке после того, как я взошел на трон. Говорит что в одиночестве ей спокойней. Я уже перестал уговаривать ее, лишь максимально пытаюсь оказать ей помощь, когда она просит. Моя мать очень решительная женщина, и если она что — то задумала, то никто не сможет переубедить ее.
Я хожу, осматривая каждую часть местности. Все такое знакомое, родное. На душе расползается приятное тепло. Легкие потоки воздуха шевелят шерсть. В обличье волка я чувствую свободу, силу, единение с природой. Не хватает только одного: любимой женщины и детей. У всех вокруг были семьи, дети. Я с тоской и завистью просматриваю чужие жизни. Отцовское проклятье легло на меня, также как и перейдет к моим детям. Если они когда — нибудь у меня будут. Иногда меня накрывало такое отчаянье, что хотелось выть. Громко, в голос, выплеснуть всю свою боль и обиду на несправедливость этого мира.
Тряхнув головой и отгоняя грусть, я двинулся дальше. Лапами я чувствовал каждую травинку, каждый камешек своей земли. Все здесь было такое знакомое, такое родное, такое мое.