— Ари, посмотрите, это самая лучшая матаки! Клянусь бородой сатика, да продлит Единый его годы!
— Где же она лучшая? Смотри, ар, семена плохо просушены, они должны быть серые, а здесь часть — коричневые. Какое зелье я сварю из них? Нет, так не пойдет!
— Ошибся! Я ошибся, не тот мешочек достал, — худой торговец с кожей, цветом и видом напоминавшей бумагу из листьев паротника, испугался, что покупательница уйдет и бросился потрошить свои запасы. — Вот, ари, вот! Это плохая матаки, я перебрал и отложил, чтобы выбросить, да запамятовал, а эта — идеальна.
— Действительно, — молодая темноволосая женщина в традиционном одеянии, какое носили тропиндарки, зачерпнула из мешка, пропустила семена сквозь пальцы, растерла одно и понюхала. — Годится. Сколько, если я заберу все?
— В Андастане за такой товар мне дадут медную монету.
— До Андастана еще доехать надо, потом, туда не один караван из Империи ходит. Дам четверть медяшки.
— Ари, вы меня разоряете!
— Не придумывайте, ар! Я возьму всю матаки, мешок сушеных листьев агры, меру белого перца, десять зерен золотого крила, две ложки пыльцы горца, горсть лепестков риазы и, — женщина перебирала разложенные на переносном столе травы, — два пучка стеблей болотного ронни.
У торговца заблестели глаза — а он не хотел раскладывать товар, решив, что в этом городке нет зельевара!
— Отличный выбор, уважаемая ари! За все — двадцать малых медных монет.
— Двадцать? Побойтесь Единого, ар! Это грабеж!
— И так отдаю себе в убыток, только из уважения к ари! — торговец прижал руки к груди и изобразил самое умильное выражение, на какое был способен. — Продав эти чудесные травы за эти деньги, я не заработаю ни медяшки!
— Пятнадцать!
— Девятнадцать!
— Пятнадцать!
— Восемнадцать!
— Пятнадцать с половиной!
— Семнадцать!
— Шестнадцать, но к уже перечисленному я добавлю чашку порошка из соцветий медвянника.
— Семнадцать и чашка порошка медвянника.
— Семнадцать, две чашки порошка медвянника и еще один пучок стеблей ронни.
Торговец вытаращил глаза, похлопал губами и улыбнулся:
— Ари, я сражен! Ваша взяла — семнадцать, еще две чашки и пучок!
— Уложи все аккуратно, вот в эти корзины, — велела женщина и достала деньги.
Дождавшись, когда последняя покупка была завернута, перевязана и упакована, она покачала головой и пробормотала:
— Как же я донесу? Придется кого-то нанимать.
Называется — дорвалась. С другой стороны, когда ей еще выпадет возможность пополнить запасы, а зелья — ее единственный источник дохода.
Еще раз, окинув взглядом битком набитые корзины, Мариэта протянула торговцу деньги.
