Муж на сдачу (Зика) - страница 60


— Так, напишите императору, напомните, что у него бесхозные земли, титул и женщина! — вскричала девушка, заливаясь слезами.


— Именно это я и собираюсь сделать сразу, как мы с вами поговорим. Наедине, я настаиваю на этом!


— Хорошо, — сдалась Гвинет. — Идите в Голубую гостиную, я сейчас приведу себя в порядок и спущусь. Стани, помоги мне одеться, а потом позови двоих лакеев, пусть ждут у дверей.


Барон, бросив еще один взгляд на спальню, ретировался, а Гвинет поспешила в умывальню.


— Стани, сделай ванну.


— Да, миледи. Какой аромат желаете?


— Цветов рилании.


Энгель, проснувшись на полу в своих покоях, недалеко от входной двери, не сразу понял, где он находится и что с ним было.


Голова болела, тело тоже, будто его долгое время кидали и катали. Осмотрев себя, он обнаружил несколько зреющих синяков. Вчера за ужином, кажется, он выпил лишнего — проснулся в одних нижних штанах и рубашке нараспашку! Остальная его одежда, живописными кучками валялась по прихожей и гостиной.


Единый, что же вчера с ним было?


Он отчетливо помнил саму трапезу, подавали его любимые куарнаки, потом графине стало нехорошо, и он довёл её до дверей. А дальше — обрывки, но очень странные.


Будто он и графиня страстно целовались, а потом любили друг друга. Нет, любовью это животное совокупление нельзя было назвать. Барон сам от себя был в шоке — неужели, этот ненасытный зверь — был он? Может быть, ему все приснилось?


Мужчина ещё раз осмотрел себя, особое внимание уделив мужскому органу — никаких следов, что сегодня ночью он был не один.


Странно. Откуда тогда воспоминания и легкость в теле? Он должен увидеть графиню! Немедленно!


Прорваться к жене кузена оказалось непросто — Её Сиятельство еще не выходила, а камеристка стояла насмерть.


Но барон был настойчив, как никогда, и его упорство было вознаграждено — он попал в святая святых каждой женщины — её спальню.


Вроде бы, знакомое помещение, а, вроде бы, и нет.


Кровать выглядит так, словно в ней спал один человек и именно спал, а не предавался наслаждению. Простыня! В его видении-воспоминании простыня была белая, а тут — золотистая. Рядом лежит что-то пестрое… Покрывало? Но он помнит, что покрывало было светлое.


Графиня заплакана — раскаивается за произошедшее ночью или горюет о муже? Если второе, то о каком из двух?


Барон потряс головой, отгоняя картинки, в которых он берет графиню в разных позах.


Грах, похоже, у него проблемы.


Его воспоминания и тело говорят, что он провел эту ночь не один, но он не обнаружил ни одного подтверждения, что это был не сон.


Итак, он выбил у графини разговор. Может быть, тогда-то всё и прояснится?