Ладно, ясно после такого любой засомневается.
— Ок, — кивнув, призналась я, — похожа. Но Влад в мое сумасшествие не входит.
— Но я-то этого не знал, — почти по-детски обиделся Барт.
— А логику включить?
— У меня логика? Не смеши, я с логикой никогда не дружил. Да и, если рассуждать, то больше смысла, если ты вернешься к тому, с кем тебя хоть что-то связывает, чем останешься со мной. Да и отношения у нас только на договоренности — не самая прочная основа для семьи.
— Да уж понадежнее, чем «любовь до гроба», — я снова усмехнулась.
Мы уже стояли на набережной напротив Медного всадника, наблюдая, как мимо пропалывают баржи.
— Как показал опыт, с «любовью до гроба» вечно какие-то сбои. Как выражается моя подруга, сбои в программе.
— Николаев тоже не особо тепло отзывается о любви, — Андрей усмехнулся. — Хотя у него просто неудачный опыт сказался. А так романтик он побольше моего.
— Может, их познакомить? — никогда не страдала сводничеством, но так и захотелось отомстить юристу за все хорошее.
Моя Олька не подарок, далеко не подарок.
— Тебе подругу не жалко? — усмехнулся муж, обнимая меня.
— Ну, тут кого жалеть, так это твоего юриста. Оля — еще тот вынос мозга, — я засмеялась, наслаждаясь теплом рук.
— Какое заманчивое предложение, но я, пожалуй, дам ему еще шанс, — улыбнулся Андрей.
— А вот и не смейся, тебе тоже от нее достанется. Я, конечно, в пятницу тебя отстояла, но ты так легко не отделаешься. А обижусь, и вовсе расскажу о том, что ты натворил!
Тогда прячься, где хочешь…
— Я больше не буду, — засмеялся фотограф, еще крепче прижимая меня к себе, даря ощущение уюта.
В памяти вновь всплыл сон, отчего на душе стало еще теплее.
— Маш, — тихо позвал меня Барт, не выпуская из объятий.
— М? — откликнулась, спрятав лицо, чтоб он не увидел выступивших на глазах слез.
— Знаешь, а я тебя люблю.
От простых слов перехватило дыхание, и я так и замерла, пытаясь понять, не сон ли это все?
Андрей
Вот и признался. И что, помогло с чувством вины или злости на самого себя? Хотя, один черт, сказал, и теперь, опять как в детстве, жду приговора и смеха.
Маша замерла. Мне даже показалась, она дышать перестала. Только вцепилась в меня еще сильнее. Ладно, подожду.
— Маш?
Нет, не могу. Я все-таки позвал жену, ожидание ответа просто невыносимо, лучше сразу услышать отповедь, чем ждать.
— Все хорошо?
Девушка кивнула, не поднимая на меня глаз.
— Точно?
И снова кивок. Да, что же это такое?
— Маш, не молчи, — уже взмолился, все больше пугаясь этому молчанию.
Пусть будет в ответ «нет», «придурок», да что угодно, только не эта тишина.