— Поторопись, Дин, а то твой Масик ждать устанет, — весело объявила я, уже хватаясь за сумку.
— Юдина! — голос секретаря, нашей бесстрашной Галины Федоровны, заставил меня замереть.
Не самый хороший знак, когда после конца рабочего дня к тебе обращается «Его» личный помощник.
— Да? — я, робко переминаясь с ноги на ногу, посмотрела на женщину.
Классная тетка. Она в этой фирме всех переживет, просто потому, что наше мировое зло без нее и дня не протянет. А другая с ним и часа не выдержит.
— Будь добра, зайди к Петру Вениаминовичу, — женщина странно улыбнулась и оценивающе посмотрела на мой внешний вид, отчего я нервно сглотнула и невольно поправила подол почти спортивного платья.
Чего она смотрит так? Все прилично и почти по канону, тьфу, дресс-коду.
— Сейчас? — глупо переспросила я, замечая, как Дина исчезает из поля зрения секретаря.
И правильно, в принципе, делает. Раз уж она не сделала необходимого.
— Да, сейчас, — хмыкнула Галина и гордо удалилась.
Я на негнущихся ногах поползла к шефу в кабинет. Вот какого черта я, вообще, ему потребовалась?
* * *
Андрей
— В фокусе, не в фокусе, и снова в фокусе… О, вот это буфера! — громко известил я.
Играясь с камерой, настраивая объектив, выбрал в качестве цели одну из девиц, пришедших в клуб в поисках «папочек».
Пришли пораньше, чтоб к моменту заполнения клуба занять козырные места, где и ноги выигрышно смотрятся и грудь на стойке удобно лежит, и позу можно выбрать более томную, мол, я тут такая одна скучаю, ну где же нормальный мужик.
Сколько таких я уже здесь видел? Ищут любви до гроба, а находят, в лучшем случае, спонсора на несколько ночей. А иногда и проблем на всю жизнь.
— Тебе сколько лет? — у меня вырвали из рук фотоаппарат и дали подзатыльник.
Стоящая передо мной женщина больше походила на киборга. Такой терминатор с грудью четвертого размера. В детстве я так и считал — это злой робот из будущего, а не моя сестра.
Хотя, наверное, грудь — единственное, что говорило о ее поле, в принципе, ибо в остальном она была жестче любого знакомого мужика.
— Двадцать восемь годиков, — покривился я и попытался вернуть свое орудие труда, без камеры чувствуя себя голым.
Да что там! Голым и то комфортнее будет ходить, чем без возможности делать снимки.
Так что я потянулся забрать свою камеру еще с большей прытью, в очередной раз проклиная свою робость перед сестрой.
Встать, высказать все, что думаю, и уйти — вот о чем я мечтал. Но куда там — я зависим от своей семейки, черт возьми!
— А ну, не кривляйся!
Новый подзатыльник заставил зашипеть от обиды. Мне что, пять? Но камеру все же терминатор вернула. Я вцепился в зеркалку, чуть не зашипев «моя прелесть».