В кухне вновь повисла гнетущая тишина, которая вдруг стала давить, мне было тяжело сделать глубокий вдох. И я стала втягивать воздух короткими порциями, чтобы не причинить себе боли.
Я не знала, с чего начать, что сказать ему. Продолжала молча стоять, глядя в окно на улицу, где сегодня, будто насмехаясь над моим горем, вовсю светило радостное солнце. Ветерок ласково перебирал зелёную шевелюру деревьев, довольно пели птички, радуясь тёплому дню, а в моей душе поселилась тоскливая серая пустота, и будущее моё было туманно.
— Так и будешь молчать? — хлёсткий холодный удар, и я вздрагиваю от него.
От него веяло таким холодом, что я невольно поёжилась. Только вчера он, сначала низвергнув меня в пучину отчаяния, потом возродил к жизни своими поцелуями, вернул мне уверенность в себе, и — главное — я убедилась, что он действительно меня любит.
Вчерашняя ночь доказала мне всё, он мог ничего не говорить — я понимала без слов, считывала его эмоции, его чувства. Бергер действует на меня каким-то магическим образом. Превращает мой холод в эмоции, в жар, но сейчас мне хочется хлестнуть его точно так же, как и он.
Чтобы он понял, как мне больно и плохо. Что все эти годы я жила как в аду, съедая себя заживо. Буквально умирая. Собственно, такие мысли после потери ребёнка и самого мужчины были неоднократны. Но потом у меня появилась Ада, которая заменила мне подругу, сестру, наконец, семью — и я просто не могла поступить так подло и бросить её.
— Что ты от меня хочешь услышать? — я собрала всю волю в кулак, но в конце мой голос всё-таки дрогнул.
Титанических усилий мне стоило сдерживаться и не расплакаться сейчас, не накричать на него. Глубокий рваный вдох обжёг мои лёгкие, я поморщилась.
— Всё! — резкий рык рядом со мной. Совсем близко от меня. — Я хочу услышать всё, что было и почему, чёрт возьми, ты мне ничего не рассказала, — ещё один рык. Ян стоял ко мне совсем близко, буквально нависая надо мной опасной скалой, вот-вот готовой обрушиться на мою бедную голову.
По коже поползли мурашки. Захотелось поёжиться, обнять себя обеими руками, чтобы унять все чувства, что вспыхнули во мне.
Ян злится, и я понимаю, что он имеет на это полное право.
Мужчина замечает, что я дрожу, наверное, поэтому мои плечи накрывают широкие большие ладони. А сам утыкается лбом мне в затылок. Слышу тяжелый выход и понимаю, что он тоже нервничает, переживает, и его сердце не на месте.
— Что ты слышал, Бергер? — спрашиваю после небольшой паузы, во время которой мне удалось немного справиться с эмоциями и привести в порядок дыхание.