Ладонь прижимается к прозрачному стеклу. По щеке течёт одинокая слеза боли, отчаяния и страха, но рука, что сжимает мою ладонь, даёт силы, веру, надежду, что всё будет хорошо. Что мы всё преодолеем вместе, и с нашим малышом всё будет хорошо.
Его поддержка, забота, теплота вызывает щемящую тоску внутри, потому что наше будущее зыбко, а точнее, его вообще нет. А как бы я хотела, чтобы он был рядом… Нет, даже не со мной, а с Сашкой, которому он нужен.
— Хватит плакать, — Бергер сжимает мои пальцы сильнее, поворачивая меня к себе всем телом. — Ну, что ты нюни развела? Он мужчина. Наш с тобой сын, а значит, он справится, а ты не должна плакать, — подносит мою руку к себе, целует ладонь, от этого жеста внутри всё обрывается, и хочется плакать сильнее, но Ян действительно прав.
Я не должна плакать, а взять себя в руки, потому что мой сыночек всё чувствует, и я должна дать ему силы, чтобы он понял — всё будет хорошо. По-другому просто не может быть.
Качаю головой, и Ян тянет меня на себя. Падаю в его объятия, а он обнимает так крепко, прижимая к своей сильной груди.
Гладит по волосам, пропуская меж пальцев мои пряди. Целует в макушку, а я, повернув голову в сторону, смотрю сквозь стекло на нашего мальчика, лежащего под капельницей. Он такой маленький, крохотный. Его глазки прикрыты. Он выглядит таким одиноким и беспомощным рядом с нагромождением приборов, капельниц и трубок, что поддерживают сейчас в нём жизнь. Но уже не такой бледный, как был до этого. И это даёт мне веру, что всё будет хорошо. Просто по-другому не может быть.
— Я сделаю всё возможное, чтобы помочь моему сыну, — говорит в макушку Ян, продолжая перебирать мои пряди. — Нашему сыну, Ангел.
Одна рука Яна перемещается на талию, осторожно ласково гладит, вызывая неизменные мурашки по коже. Бергер так нежен со мной. Вот только почему? Этот вопрос стоит у меня в голове и никак не уходит.
Вдруг мои размышления прерывает трель мобильного телефона в сумке. Вздрагиваю от неожиданности.
— Тише, это всего лишь телефон, — ласково шепчет.
Отстраняюсь от мужчины, шарю в сумочке. На дисплее высвечивается имя моей сестры. Сердце пропускает удар, а лёгкие от волнения сдавливает. Что ей нужно и зачем вообще звонит? Что хочет узнать? Маловероятно, что соскучилась. Слишком хорошо знаю свою сестру-близняшку.
— Я отойду, — говорю Яну, поднимая на него глаза.
Тот кивает, но смотрит настороженно.
Отхожу на приличное расстояние и снимаю трубку, начиная разговор с родственницей.
— Привет, Тата. Что-то случилось с родителями? Ты почему звонишь? — как говорится, лучшая защита это нападение, поэтому лучше начать первой.