Матушка Атшу, не смотря на ранний час, не спала, встревоженно вглядываясь вдаль улицы. Заметив меня на горизонте, старушка со вздохом облегчения приложила ладонь к груди, поднимаясь со ступеньки на ее крыльце.
— Вернулась. — Улыбнулась она, и я поспешила обнять ее.
Очень хотелось покоя. Насладиться объятиями старушки, поцеловать лобик Нанзеи и уснуть, не обращая внимания на поднимающееся из-за горизонта солнце.
— Беги скорее спать. Завтра все расскажешь. — Матушка потянула меня в дом, но я чуть притормозила, дожидаясь, когда она обратит на это внимание.
— Завтра мне нужно будет опять вернуться.
— Нана… — Она обессиленно опустилась обратно, встревоженно рассматривая меня на предмет травм или других следов насилия.
Я только вздохнула, опуская плечи.
Что мне ей сказать? Что я понятия не имею, что происходит, и с каждым новым днем меня все сильнее мучает мысль, что я рискую все больше и больше. Что я должна искать другой выход, но я не вижу ничего, кроме того, что захочет повелитель? Рассказать об игре, что он затеял? Что?
— Поговорим завтра, дорогая. — Удивила меня женщина и, набравшись сил, со слабым стоном поднялась на ноги и направилась в дом. — Оставайся сегодня у меня.
Через четверть часа я уже лежала в постели, прижимая к себе спящую девочку. Сквозь дрему, она посмотрела на меня, медленно двигая веками и улыбнулась, обхватывая за шею и со сладким сопением заснула.
Я прижимала к себе расслабленное тельце ребенка и мучительно распиливала себя на части, коря за ту страсть, что вложила в свой первый поцелуй. Я бессовестно старалась наврать себе, о том, что ничего не ощутила в тот момент, заверить, что это только хладнокровное исполнение моей затеи, которая, не смотря на все с треском разорванной ткани провалилась, погребая меня под незнакомыми ощущениями. Но ложь была столь не правдоподобной, что я должна была признаться себе, что повторила бы… Еще и еще… Еще и еще, с головой погружаясь в это цунами, но продолжая закрывать ладонями лицо спасаясь от меняющих температуру ветров.
Засыпая, я видела перед глазами только серебристые блики, затягивающие меня в пучину моего не ясного будущего.
Утро пришло не заметно. Проснувшись, я с трудом оторвала голову от подушки, во всей красе ощутив на себе всю полноту недосыпания. Веки слипались, но я упрямо терла глаза кулаками, сидя на края кровати, в которой я была совершенно одна. Вскочив на ноги, я бросилась на кухню, и со вздохом облегчения обнаружила ребенка уплетающего свой завтрак уже переодетым и причесанным.
— Доброе утро. — Матушка Атшу раскладывала на глиняные тарелки остатки яичницы, и жестом пригласила меня к столу.