Он замолчал. Но затем, коротко взглянув на неё и вновь отведя взгляд, сказал:
— Я мог бы остаться здесь в качестве личного гостя, если получу приглашение.
Вначале Нина растерялась: как вернуться? Куда вернуться? А как же Садха? Их дела? Потом её вверг в краску подтекст — личный гость. А потом она разозлилась на себя: да, что особенного то?! Да, личный гость! И она, если надо, даст ему сто таких приглашений! Главное, чтобы остался. А кто там и что скажет — их дело. Пусть говорят, насколько фантазии хватит. И она, помолчав ещё немного и окончательно успокоившись, взяла Инбера за руку и глядя ему в глаза сказала:
— Дорогой принц Инбер! Я приглашаю вас и ваших людей стать гостями Садхи. И оставаться здесь столько, сколько сами пожелаете. Сделав пасс, Нина подхватила лист плотной бумаги с только что озвученным приглашением. Мимолётно похвалила себя за правильное заклинание и приложила к листу перстень с печатью. Торжественно вручила свиток опешившему Инберу и спросила:
— Всё правильно сделала?
— Правильно, — выдохнул тот и ласково пожал её пальцы. — Я восхищён вами, Нина. Как быстро вы всё схватываете, и принимаете решения.
— Может, потому что плохо представляю последствия? — самокритично заметила Нина. — Но я не отказываюсь от своих решений. И почему на «вы», Инбер? Мы же договорились
— Договорились, — улыбнулся принц, — просто у нас на «ты» только близкие родственники. И я ещё не привык.
— Привыкай скорее! Ты мне очень дорог, Инбер. Практически родственник, — засмеялась Нина и, откликнувшись на чей-то зов, вернулась во дворец.
Дин, который во время разговора крутился рядом и тыкался носом в руки, то Нине, то Инберу с последней фразой поднялся на задние лапы и лизнул принца в щёку. Нина успела заметить этот манёвр и уже уходя громко рассмеялась.
*
Город наполнился людьми. Пришёл второй обоз, который встретили так же тепло. Проблем с домами больше не возникало, тем более, что Нина разрешила обмен, если оба хозяина были не против. Кому-то нужна была пристроенная мастерская, кому-то лавочка на первом этаже, а кому-то только огородик. Но держать в городе скот Нина не разрешила сразу, издав соответствующий указ. Кто хотел этим заниматься должны были селиться в деревнях. Единственно, что было доступно горожанам — содержание домашней птицы и коз. И то пасти их требовалось за городской стеной. И, пожалуй, это было единственное ограничение для жителей города.
— Дорогу! Дорогу! Зычный голос Рея раздался со стороны городских ворот.
Пока они были единственными, но Нина уже видела место в стене, где прежде тоже были ворота и хотела восстановить их со временем. Сейчас она видела, как Рей, пробираясь сквозь утреннюю толпу крестьян, спешащих на рынок, пытается выбраться из города. «Надо разделить выход и вход, для конных и для пеших, подумала она.