Лучше написать — «Знаешь, я подумала, и лучше нам вообще не встречаться». Тогда точно приедет. Я горько засмеялась и тут же всхлипнула.
И открыла в мессенджере чат с Сашкой. Последнее сообщение — картинка про белку, которая надела хэллоуинскую маску. Очень смешная. А там выше еще с котенком, завернувшимся в туалетную бумагу. Я мотала нашу бесконечную болтовню выше, и смеялась над всеми картинками с котиками, зайцами, детьми и хаски, которые мы посылали друг друга последние полгода. Я могу ему написать, и он приедет, и чаем напоит, и свозит куда-нибудь пожрать вкусного. Но зачем тогда мы разводились? Ах да, меня никто не спрашивал. Нет. Только не ему.
Поэтому последним я открыла контакт своего психотерапевта и долго на него смотрела. А потом на свои изрезанные шипами руки. «Здравствуйте, Максим Игоревич, я не справилась, мне стыдно».
Нет. Я выключила телефон и уснула, не выпуская его из рук.
Проснулась от холода. Все тело затекло — я так и проспала одетая и в одной позе. Подтянула к себе покрывало и завернулась в него. Бросила взгляд на телефон — четыре утра.
И еще — исходящий вызов. Исходящий! Длительностью две минуты сорок три секунды. Альберту.
Меня окатило волной ужаса.
Наверное во сне я случайно разблокировала экран и тыкнула в контакт. Две минуты сорок три секунды он слушал, что тут происходит. Господи, надеюсь, я не храплю!
Работа
Звонить в четыре утра чтобы извиниться за предыдущий звонок — это не выход. Вообще не выход.
Сердце теперь так бьется, что заснуть уже вряд ли получится. Придется вставать. Я сходила в душ, переоделась, наложила тонну макияжа, чтобы замаскировать вчерашние рыдания и круги под глазами.
По коридору приходится ходить на цыпочках, но шипы время от времени все равно втыкаются в ступни.
Руки исцарапаны так будто подралась с кошкой.
И главное — я так ничего и не решила. Может быть, свернуть вообще всю эту историю в самом деле?
Все стало слишком реальным, надо вписывать Альберта в свою жизнь, а я на самом деле и не представляю, как живут люди в этих самых секс-онли отношениях. Такого, чтобы мне на самом деле хотелось только секса — такого и не было никогда. Мне всегда хочется кого-то конкретного. Абстрактно хочется только человеческого тепла, но таких отношений, «тепло онли», люди еще не придумали.
Сейчас мне хочется конкретно Альберта, и это опасно близко к влюбленности. И то, как я на него реагирую, эти мои истерики — тоже не показывают ничего хорошего. Я только-только восстановилась и стала спокойно жить. Без слез и боли. Не хочу обратно.
Да и ему это все незачем — тридцатилетняя истеричка с тяжелым разводом не идеальной фигурой и комплексами.