Он пожал плечами:
— Я думаю, я пожизненный старый холостяк.
— Очень смешно, — проворчала я. — Наш брак уже не считается.
— Это был эксперимент. На самом деле мне отлично одному и никто не нужен, — он снова уткнулся в телефон.
Мне осталось только переваривать, что я, оказывается, была всего лишь экспериментом.
— Смотри, тут выставка «Отражения Дали», — Сашка будто и не заметил моего сумрачного вида, зато тычет мне в лицо телефоном: — Половина Москвы уже была, все пишут, что это просто чума, проект года. Поехали?
— В девять вечера? — скривилась я. — Снова одеваться, куда-то идти… А завтра на работу.
— Именно. Днем там полно народу, а в девять вечера воскресенья все думают — одеваться, куда-то идти, а завтра на работу. Мы будем самые умные.
Я бы поспорила насчет умных. Но привычка — весь наш брак я сама пыталась таскать его окультуриваться, а он сопротивлялся. И теперь просто не могу устоять против его предложений, воспринимая их как знак своего педагогического успеха.
Кажется, все подумали, что все подумают про завтра на работу и решили быть самыми умными. В галерее до черта людей, всей Москве приспичило посмотреть даже не сами картины Дали, а чьи-то инсталляции по их мотивам именно в воскресенье вечером.
По трем залам дефилируют девушки в виде шкафов с выдвижными ящиками. В кафе стоят длинноногие слоны, с интересом заглядывая в чашки посетителей. Из третьей, красной комнаты, доносятся завывания. Идти туда совершенно не хочется, но все остальные иного мнения.
Половина дам тут в вечерних платьях, вторая половина — хипстота в узких джинсах и с картонными стаканчиками кофе в руках. Идеальная безумная московская богемная жизнь как есть.
Сашка с интересом читал все надписи, смотрел до конца все ролики и играл во все интерактивные игры.
— Помнишь, мы на Ван Гога вместе ходили? — обернулся он ко мне, досмотрев ролик про смерть Дали.
— Рыдали и курили потом на пару, два идиота, — хмыкнула я.
— Там все рыдали, чего ты, — улыбнулся он мечтательно. — Я потом еще со знакомой ходил, вот она совершенно не оценила. Все-таки с тобой веселее.
— Грустнее, ты хотел сказать?
Я обнимаю его, смеюсь, поворачиваю голову…
И вижу седого мужчину в сером костюме. Он стоит спиной ко мне. Одной рукой он обнимает за талию женщину в узком черном платье на каблуках, за другую цепляется девчушка лет шести.
Мужчина поворачивает голову к своей спутнице, я вижу блеск очков, и у меня внутри все замерзает.
Дом
Надо бы сдвинуться с места. Подойти. Убежать. Расплакаться. Сделать хоть что-то. Но я ничего не могу, на меня посмотрела Медуза Горгона, я камень, я ледяная статуя, я даже моргнуть — и то не в силах.