— Я у тебя планшет забыл, — задумчиво говорит он, обшаривая взглядом меня и переводя его на закрытую дверь.
Я заглядываю в кухню, хватаю планшет с холодильника и протягиваю ему.
— А ты не познакомишь? — вдруг спрашивает Сашка. — Ну, я должен же передать тебя из рук в руки…
— Ты совсем ох… охамел? — шиплю я и толкаю его к двери.
— Ну хоть на свадьбу пригласите? — Сашка никак не выталкивается, упирается ладонями в косяки. — Буду вести тебя к алтарю! Эй, больно!
— Брысь нафиг! — я захлопываю за ним дверь и запираю на три оборота и цепочку.
Что-то мне обратно в комнату не очень хочется.
Альберт так и не сменил позу. Полулежит в постели, с любопытством смотрит на меня.
— Это бывший муж, — говорю я, не дожидаясь вопросов.
— С ключами?
— Мы… очень близки.
Я тихонько подхожу к кровати и забираюсь на нее. Альберт не сводит с меня глаз:
— Насколько очень?
— Не так, как ты думаешь, — опускаю я взгляд.
— Я ничего не думаю, для анализа информации недостаточно, — говорит он и ловит меня в объятья.
— У нас случайно получилось остаться хорошими друзьями, — я прижимаюсь к Альберту и понимаю, что то, что я скажу дальше, кажется, утратило актуальность: — Он много лет был моим лучшим другом, и так получилось, что и единственным. По крайней мере, таким, кому можно пожаловаться на то, как мне грустно и одиноко после развода.
— И ты жаловалась ему самому, причине твоей грусти? — уточняет Альберт.
Его руки гладят меня по голове, по плечам, по спине, без сексуального заряда, просто успокаивающе.
— Так вышло… — я прерывисто вздыхаю. Никто уже больше трех лет не гладил меня по голове и не прижимал вот так. Так спокойно и утешительно.
— Почему вы развелись? — он спрашивает это так просто. Я бы никогда не смогла. Я бы десять тысяч мыслей передумала и все равно бы не решилась задать настолько прямой и личный вопрос.
— Он меня разлюбил… — пожимаю я плечами. Этот ответ, произнесенный вслух постороннему человеку, звучит как-то странно.
— В чем это выражалось? — Альберт подтягивает ко мне одеяло и укутывает. Надо же, я не заметила, что меня бьет дрожь. Раньше так было всегда, когда я рассказывала о своем браке, но потом прошло.
— Не знаю, — снова нелепо пожимаю плечами. — Он сказал, что чувствовал любовь, а потом перестал.
— Что такое любовь? Для тебя? Для него? — допытывается Альберт, и я с удивлением смотрю в его синие глаза. Неужели и правда инопланетянин?
— А для тебя? — спрашиваю я.
И он… отводит глаза.
— Не знаю. Думал, ты ответишь, раз так спокойно оперируешь этим словом.
— Но ты же сказал, что любишь меня! — я пытливо заглядываю ему в лицо, ищу взгляд. Где-то в сердце нарастает тревожное ощущение пустоты. И непоправимости.