Так и хочется сказать: «Фу, кака, глазами не поедать, руками не трогать и желательно вообще не дышать в мою сторону!».
Но я такая смелая, только в своих мыслях.
— Кто-то сегодня сбежал и даже не попрощался, — протянул француз, подкрадываясь ко мне с правой стороны.
— Да вы что? — сглотнула, отступая влево, попадая в объятия синеглазого.
Окружили!
Сердце забилось часто — часто, грозясь вырваться из груди.
— Что вы делаете? — пискнула, когда брюнет, приобнял меня со спины и положил свою ладонь на живот.
— А ты разве не догадываешься? — жаркое дыхание опалило ухо.
У меня мурашки по коже побежали.
— Вчера мы тебя еще жалели, но сегодня… — сказал Адриан, медленно притронувшись пальцами к моим губам, слегка приоткрыл рот, который и так норовил открыться от охреневшего состояние, спустился ниже…
— Что сегодня? — сглотнула.
— Никакой жалости и никаких разговоров, — нахмурившись, ответил Адриан, расстегнув первую пуговицу на блузке.
— Стоп! — попыталась возмутиться, как Адриан впился в мои губы страстным поцелуем.
Желание «вмазать по яйцам» резко пропало, кто-то просто отлично умеет целоваться, а уж я со своим скромным опытом вообще поплыла.
Александр тем временем целовал мою шею, сжимал грудь, тем самым провоцируя легкое покалывания внизу живота. Еще кто-то смелый, пытался приподнять юбку…
Боже мой, что я творю?
— Я так не могу, — судорожно прошептала, стоило Адриану оторваться от моих губ.
— Где-то я уже это слышал, посмотрим, что ты скажешь сейчас, — хрипло сказал мужчина, опускаясь передо мной на колени.
Если кто-то меня сейчас спросит, какого я все это позволяю и с интересом, да что таить, с предвкушением наблюдаю за действиями Адриана? У меня не будет ответа…
Мое тело сейчас этакая электростанция, которая искрит и вот, вот сгорит внизу…
— Боже мой, — прошептала, когда этот извращенец закинул одну из моих ног к себе на плечо и…
Он… Оу… А-а-а…
Мои ноги задрожали, глаза закрылись, чтобы не видеть и не сгорать от стыда, а только чувствовать…
Александр тем временем справился с пуговицами блузки. Расстегнул бюстгальтер, чтобы тут же начать играть с грудью, сжимать и оттягивать соски, покусывать шею.
Это было настолько, настолько… Что из меня впервые вырвались настоящие стоны наслаждения. Волшебно и порочно.
От возбуждения кружилась голова, внизу уже не искрило, а полыхал настоящий пожар, разгорающийся еще больше от языка француза.
От этого сама лично прижималась сильнее к Александру, терлась об него и сама же изогнулась, чтобы поцеловать мужчину.
Казалось еще чуть-чуть и во мне совсем не останется никакого стыда, только оголенное острое желание…