Марк и остальные отлично сыграли отведенные им роли. Я едва губы себе в кровь не искусала, пока высматривала в окно автомобиль Сашки.
А когда он приехал, была готова рыдать от счастья. Только бы понял и подыграл, не психанул и не бросил меня здесь среди гостей.
Как камень с души свалился, когда Уваров слишком быстро оклемался, сжимая меня в своих объятиях.
— Люблю тебя, мой мужчина, но ручку сейчас нужно использовать по назначению.
— Непременно, но прежде, — Уваров повернулся к женщине и сказал: — Прошу огласить всю важную информация с самого начала.
Дружественный хохот и аплодисменты еще долго не стихали во время церемонии. Я же, сильнее сжав ладошкой пальцы Сашки, очень внимательно слушала такие важные слова, которые уже в тысячный раз произносила для влюбленных пар милая и добрая Зинаида Павловна.
— Горько!
Эти слова еще долго звучали в этот вечер, а Сашка не выпускал меня из своих объятий и слишком настойчиво пытался украсть меня куда-то в темный уголок, задрать мне платье и показать, как же сильно скучал за мной. Нетерпеливый, но за это его люблю еще сильнее.
Эпилог
1 сентября
— Папаша, вы так не пугайте, — издалека слышу голос немолодой акушерки, которая склоняется ко мне.
Резко сажусь и понимаю, что сейчас лопнет голова от перенапряжения. Кручу головой по сторонам и понимаю, что не приснилось. Роддом. И я от переизбытка адреналина в обмороке. Черт, как неудобно.
— Я нормально, как Оля и ребенок?
Я пытаюсь соскочить с кушетки, но мою руку крепко сжимает Ирина Викторовна и уже мягче говорит.
— Родила ваша жена, дочурку, вес три двести, пятьдесят сантиметров, крикливая. И вы не поверите, папаша, вся в вас, такая же темненькая и смуглая.
Черт, я расчувствовался. Неужели даже слеза скатилась по щеке? Не помню, смахнул я или нет, но акушерка засмеялась.
— Смотреть на дочь будете?
— А можно?
— А нужно!
Я слетел с кушетки, как ужаленный, нечаянно заметил, что руки дрожат. Я вообще в раннего утра, как только Оля проснулась и сказала собираться, пребывал в состоянии нервного перенапряжения. По пути в роддом сбросили сообщение Черкасовым, что поездка за город отменяется. Подняли на уши еще половину родни. Я был на взводе, потому что слишком рано начались схватки, нам еще три недели нужно было ходить. Меня успокаивали, говорили, что все в норме и не нужно нервничать больше, чем моя жена.
А Оля держалась стойко, в отличие от меня. Она лишь изредка ойкала, сидя в машине, отворачивала лицо в сторону, но я же видел, как она сжимает зубы, чтобы не выругаться. Последние недели были очень утомительными для моей девочки, огромный живот мешал ей спать удобно, а спина постоянно ныла и не давала Оле спокойствия.