— Ох, — только и смогла сказать, когда почувствовала его глубоко в себе.
— Тебе нравится? — спросил он, двигая бедрами, то входя, то выходя из меня. Я только и могла что кивнуть, чувствуя каждый сантиметр его члена. Это было нереально круто.
Воронцов схватил меня за бедро той ноги, что опиралась на умывальник и начал вколачиваться еще быстрее. Наслаждение внутри все нарастало, словно спираль, еще чуть-чуть и…
— А-а-а-й! — заорала, почувствовав ослепительную вспышку боли, — #Цензура! #Цензура! #Цензура!
— Что? Марьямна, что такое? — в панике спросил Елисей, сразу же останавливаясь. И, если бы место позволяло, он бы отпрыгнул от меня куда подальше.
— Больно, — завопила я, согнувшись в три погибели.
— Что? Где? Я тебе сделал больно?
— Бедро… Судорога, — только и смогла промолвить.
Елисей тут же взял мою ногу и поставил на пол. Я едва не расплакалась, когда он сделал это. А потом с силой стал массировать. Мои пальцы сжались на раковине так крепко, что я боялась, как бы она не отвалилась. Твою мать, как же больно! Спустя некоторое время, которое по моим личным ощущениям тянулось часами, начала отступать, притупляться боль. Когда Елисей понял, что приступ прошел, он отпустил мою ногу и, уткнувшись мне в плечо, начал ржать. Да как он смеет? Это что, смешно?
Я передернула плечами, намекая, чтобы он замолчал, но тот начал смеяться еще больше! Какой дурак!
— Ничего смешного, — фыркнула я, — у меня ногу свело.
— Во время секса, — все еще смеясь, произнес мужчина.
— Нечего было наваливаться всем весом!
— Нечего было пропускать растяжку.
Мы уставились друг другу в глаза, и смех больше нельзя было сдержать. Боже мой, какой позор. Это же надо так.
— Первый и самый незабываемый секс в самолете, — отсмеявшись, сказал актер и поцеловал меня в висок.
Ручку двери дернули, и я тут же замера. Только этого не хватало, чтобы за дверью собрались зрители. Быстро поправила на себе одежду. Хотя, что может быть хуже судороги во время секса? Правильно — ничего. С покерфейсом повернула ручку и вышла из злосчастного туалета, хромая на одну ногу. Воронцов семенил сзади.
Подошла стюардесса, принесла нам кофе и подозрительного вида бутерброды, сказала, что мы скоро будем в Москве.
Я запретила себе думать и накручивать себя о том, что будет дальше. Что толку изводить себя? Лучше сидеть и наслаждаться обществом любимого человека, не побоюсь этого признания… Лучше запомнить каждую секунду сейчас с ним, чем сидеть и заранее грузиться.
А Елисей, вел себя, как Елисей. Подшучивал надо мной и при каждой возможности прикасался. Может, все не будет так плохо?