— Информацию прежде собирал? Видел, что жизнь его и без тебя, сама наказала? — нахмурился отец.
— Нет, — вынужден был признать я.
Никогда не иди на поводу у эмоций, сын. Никогда. Прежде, разберись со всем холодным, рассудком. Ты уже не мальчик! Пора взрослеть!
— Он приходил к ней снова обдолбанный! О прощение за прошлое молил! И я решил, что наркоманов, бывших не бывает. Разве нет?! Не имеет права этот человек, отвечать за жизни других людей!
— Да все так. Все верно, — отец ободряюще похлопал меня по плечу. — Я уверен, что скоро мы выйдем на след. Наберись терпения, сын.
— Почему он не отзванивается! Уже ведь больше двух часов как деньги переведены!
Может, ему из клиники не сообщили еще? Какого черта он все время вне зоны доступа??
Я звонил Стасу с тех самых пор, как из клиники пришло подтверждение о получение перевода, и с каждым пустым звонком, я нервничал все больше. Представляя все самые наиужаснейщие картины, того, что он сейчас делает с Аней. Поскольку сам тоже наверняка ужасно нервничает, не исключено, что снова мог взяться за старое, то есть обдолбаться нахрен, а там уж и до всего самого ужасного не далеко.
Господи! Помоги ей! Не оставь в трудную минуту.
Молиться, это все, что мне оставалось. Молиться и надеяться, что на этот раз, самое страшное не случиться.
— Да прекрати ты! Названивать! Может, он сам перезвонит!
Я даже отца заразил своей нервозностью. Он ходил из угла в угол, Сережиного кабинета, постоянно глядя на часы.
Через неделю с лишним Новый Год. Не приведи господи снова встречать его в трауре. Как тогда, по Кире. Как же страшно было смотреть на нее молодую, но неестественно бледную, уже не живую.
Нет! Господи! Ну, почему, я сейчас думаю об этом?!
Наконец в кабинет ворвался оживленный Сергей.
— Его машину засекли на Вишневском, тракте. По нему же нужно ехать к даче его родителей.
— Нужно выдвигаться туда. Немедленно!
Я уже готов был бежать хоть на край света и пешком, лишь бы увидеть свою Аню живой и здоровой.
— Поедите. Только на своей машине и если обещаете держаться поодаль, и без глупостей, — строго предупредил друг.
— Я поведу, — заявил отец, видя мое крайне взвинченное состояние.
Руки дрожали, в горле пересохло. Я повторял все известные мне молитвы, но постоянно путался и сбивался, поэтому стал повторять просто:
— Господи! Пусть все будет хорошо. Пусть все будет хорошо, господи!
Неожиданно автобус с группой захвата, за которым мы ехали, затормозил, и из него начали выскакивать бойцы, устремляясь куда-то вперед с оружием на изготовке.
До дачи Стаса было еще очень прилично, и такая внезапная остановка ничего хорошего не предвещала.