— Научусь.
— Учись, учись. Вкусно, полезно и дешево. В отличие, от модных нынче сушей из полуразложившейся селедки, что нам за дорогие средиземные сорта рыбы выдают.
Я хрюкнула от смеха.
— Зря смеёшься. Я рестораны держу, знаю, как накормить богатеньких лохов полуразложившимся дерьмом, за их же деньги, так, что еще и прихваливать будут. Главное назвать позаковыристее, и в зал приемов вложиться, чтобы пыль в глаза пустить. Чтоб понтово было все, короче.
— Дайте-ка мне ваши адреса, чтобы не зайти к вам случайно.
— А смысл? — хмыкнул Артем. — Так сейчас везде почти. Так, что, не парься и кушай лучше дома, что бабуля варит.
Артем говорил, так доверительно, по-свойски и запросто, что в голове моей снова и снова билась лишь одна мысль: ну почему же ты такой говнюк?
Расставаться с образом своего благородного спасителя, который уже так укрепился в моем сознание, мне очень не хотелось. Но теперь из головы не шел плачущий Шульгин, да и Артем увы, уже успел себя показать с соответствующей очень некрасивой стороны.
Через час бабуля мне перезвонила с радостным воплем, что приставы ошиблись.
— Ниночка им не тот адрес дала. И в качестве извинений, фирма даже закрыла кредит, мы больше не чего не должны. Если не придадим этот инцидент гласности. А нафига оно нам надо? Так ведь?
— Так, бабуль, так, — я не смогла сдержать слезы облегчения и украдкой хлюпнула носом. — Как Дениска?
— Трясет всего и сахар упал. Отлеживается.
— Бедняжка. Инсулин вкололи?
— Конечно. Помогать прибираться еще мне кинулся, глупыш.
— Он у нас умничка! — я зарделась от гордости за брата. Он у нас такой! Как папа! Дивиз по жизни — сам погибай, а других выручай. — Я сегодня постараюсь пораньше вернуться, и приберёмся.
— Да мы уж сами справились, работай спокойно и благодарность Андрею Фёдоровичу передай. Как он быстро их построил то! — бабуля просто пела от радости, и мне самой стало впервые за сегодня легко и радостно.
— Хорошо, передам. Давай. Мне работать нужно.
— Куда это вы пораньше собрались, Анна Алексеевна? — услышала я позади себя недовольный голос Софии Сергеевны. — Ковры еще непропылесошаны, окна не вымыты.
— Да, конечно, прежде я все сделаю, — я искренне улыбнулась маленькой, сухопарой, седовласой женщине, что так похожа на мою ба, прямо один в один, только моя волосы красит и глаза у нее, как и у меня янтарные, а у Софьи Сергеевны голубые и она пользуется ярко красной помадой но все же уже кажется родной. Так же как моя, излишне хмуриться на показ, а в душе наверняка, как и моя ба, добрейшее существо.