В длинном коридоре оказалось на удивление много людей. Женщины разных комплекций шустро сновали туда — сюда, а она по стеночке шагала вперед. Колени еще немного дрожали после того, что произошло всего несколько часов назад, но маша все шла и шла, как партизан на амбразуру.
Прошла роддомовский «рецепшн» — пост медсестры, где стояли роженицы, врачебный и технический персонал. Прошла столовую, из полуоткрытой двери которой доносились ароматы еды. А вот беби-бокс так и не увидела. Остановила врача в шапочке.
— Извините, тут женщина в цветастом халате шла, я ее потеряла из виду, — постаралась она как можно внятнее объяснить, кого ищет.
— Мамочка, вы новенькая? Только из родовой? — участливо заглянула та в глаза.
— Да, вот по пути потеряла из виду врача. Она у меня спросила: самая я дойду или принести.
— Что принести?
— Ребенка, конечно, — фыркнула Маша. — Видимо, она меня в беби-бокс вела, да обогнала, что неудивительно.
— Да вон же он, возле поста, — указала женщина рукой в обратную сторону.
Мари развернулась на триста шестьдесят градусов и тихим шагом направилась к посту.
Быстро глянула на женщин и вошла в раскрытую дверь. В палате в прозрачных боксах на колесиках лежало четверо абсолютно одинаковых, запеленатых в пеленки с мишками столбика с морщинистыми личиками. Она внимательно прочла имена-фамилии каждого и возле последнего остановилась. Вот она!
Маша взялась обеими руками за пластиковую люльку, оперлась на нее и повезла по коридору в палату, по пути довольно улыбаясь проходящим женщинам.
Наконец, спринт-марафон был закончен. Мари вернулась в комнату с открытым окном в лето.
В палате на соседней койке сидела девушка. Она расчесывала свои длинные волосы и улыбалась.
— Привет, я Лиля. Надо же, как тебе быстро ребенка дали! — сказала она.
Маша задумалась на секунду, а потом ответила: — Да я сама взяла.
Лиля удивилась.
— Ну, может быть, тем, кто делает кесарево, как мне, нельзя самим детей брать… Потому что мне делали операцию, — задумалась она и предложила: — Кстати, сейчас время обеда. Сходи в столовую.
По ее совету Маша еще раз посмотрела на спящую дочку в боксе, взяла чашку и пошла в столовую, чтобы, наконец-то, попить чай. Еле двигая ногами, потому уже шла без поддержки люльки на колесиках, почти дошла до поста. Навстречу ей бежала сестричка со сбившейся набок шапочке, с вытаращенными глазами и абсолютно белыми губами.
Почему-то Маша сразу поняла, каким-то шестым чувством, почему та так взъерошена.
— Вы, наверное, ребенка ищете? — участливо сказала ей, когда она неслась мимо меня.