Маша глянула на сумку, в которой покоилось ее первое «я»: шерстяная юбка и кофта с очками.
Как хорошо, что она догадалась взять с собой косметичку! А рубашка и простые черные брючки были упакованы в шкафчик для верхней одежды на черный день. И этот черный день наступил.
Перебирая комбинезоны дальше, Маша подумала, что зря ищет блеклые цвета и переключилась на яркие расцветки. Наконец, красный комбинезон нужного размера нашелся среди сотен своих товарок.
Подумав, Маша сняла всю свою одежду, аккуратно сложила ее на полочке рядом с сумкой, и только потом облачилась в униформу для тренировки любителей скорости. В этот раз одежда подходила ей как нельзя лучше: облегала фигуру и вообще смотрелась как влитая.
Она вышла в коридор и с благодарностью приняла руку Ивана: он смотрел на нее с нескрываемым восхищением и радостью.
— Пойдем, подберем тебе шлем, мисс гонщица, — сжал он чуть сильнее ее руку.
К красному комбинезону — красный шлем. Хихикая и жеманничая, Маша натянула балаклаву. Поверх нее Иван, поймав укорачивающуюся Мари, надел красный шлем.
И тут Маше стало не до веселья и смеха.
Мужчина притянул девушку чуть ближе к себе. Одну руку положил на поясницу, а другую — на правую сторону шлема, будто на ее щеку. Маша оторопело хлопала глазами.
Иван погладил спину, и по этому месту побежали мурашки, выше, выше. Он положил обе ладони на шлем и чуть приподнял Машину голову, внимательно посмотрев в ее глаза. Девушка порадовалась, что он не видит ее румянца, который предательски затопил щеки, шею, грудь.
Они замерли в этой позе, и Маша никак не могла отвести глаз от его ясного сапфирового взгляда. Он будто говорил с ней, с ее душой, с ее естеством. И девушка почти потянулась к нему, сделала шаг вперед.
Один.
Еще.
Иван выпрямился, нависнув над ней.
— Эй! Лошади запряжены! Вы идете или нет? — крикнул механик с улицы вглубь ангара. Иван вздохнул, склонил голову так, что коснулся лбом Машиного шлема и тихонько хихикнул.
— Ну, пойдем, — шепнул он ей.
Тут же ловкими пальцами поправил застежку, профессионально натянул под подбородком карабин, не туго, но прочно, и, подхватив свой шлем со стойки, повел Машу к выходу.
Хорошо, что он ее держал: дезориентированная девушка будто бы потерялась в пространстве. В шлеме было непривычно тихо и все звучало как сквозь вату. Нос чесался от мягкой ткани балаклавы, но засунуть туда палец было невозможно. Голове было непривычно тяжело, и дело было не только в массивном шлеме, который должен был защитить ее от удара.
— Все готово! Сейчас я вас усажу, и дам знак, когда откатаете полчаса. Немного отдохнете, а потом, ежели захотите, катайтесь еще! — крикнул механик.