— Стой, где стоишь!
Затем, злобно ухмыльнувшись опустила оружие, но только для того, чтобы уткнуть его мне в поясницу.
— Хоть одна дурость от любого из вас, и я ее пристрелю. Обещаю.
Всхлипнула Катя, Арсений побледнел как полотно, но не оставил попыток ее уговорить:
— Послушайте! У меня есть отличное предложение! Давайте оставим девочек здесь, а вы возьмете с собой меня. Можете делать со мной все, что вам вздумается, — добавил он особенным тоном. — Самые гнусные извращения… Я выполню любой ваш каприз.
Сеня сделал такое лицо, что не будь ситуация настолько критической, я бы даже посмеялась. Оскара ему! Угу…
— Ты конченый придурок? — в голосе Зебры слышалось искреннее недоумение. — Нах… ты мне нужен? За тебя Данилов денег не отвалит, как за свою жену и выродка.
— Ну зачем вы так? — обиделся Батрухин. — Мои родственники за меня тоже хорошо заплатят. Не стоит подвергать риску ребенка, если дело только в деньгах. Подумайте о душе, наконец. Да и проблем с этими беременными. Вдруг с перепугу рожать начнет, что будете делать? Вы же не знаете, как роды принимать, ведь так?
— Еще слово и я пристрелю тебя прямо сейчас! — устало отозвалась Дана.
Упертый мне в поясницу ствол передавал дрожь ее рук, она дошла до предела. Я ощущала себя словно в кошмарном сне. Смотрела, не в силах пошевелиться и проснуться. Да и что я могу с таким пузом? Неудачное резкое движение и все может плохо кончится. На миг я разрешила себе подумать о муже. Хорошо, что Яр не знает, что тут творится, он бы с ума сошел от беспокойства…
— Пошла! — ствол больно надавил на поясницу. — Вы там без лишних движений. И не дай боже заорать. Это ясно?
Катя и Сеня кивнули.
Гуськом мы направились через кухню к задней двери, выходящей в сторону леса. Впереди Батруха со скованными за спиной руками. За ним мелкими прыжками Катенька, следом я под конвоем неадекватной Зебры.
Ярослав
Данилов спешил домой, наматывая километры ночной трассы на колеса своего «Лексуса». Он предвкушал, как сделает жене сюрприз. Соскучился страшно, каждый миг только и думал, как обнимет Машу, поцелует ее в шею, положит ладони на круглый животик, поприветствует сына, а тот дружески толкнется внутри, реагируя на его прикосновение и голос.
На заднем сидении лежал огромный букет белых цветов. Всяких разных. Предпочтений у Маши не было. Ярослав улыбался, представляя, как жена станет ругаться и выставит вазу за дверь — чтобы в доме не пахли. И это тоже будет мило…
Черт! Но отчего же так тревожно на душе?
Яр гнал от себя предчувствие, но оно сорной травой пробивалось сквозь мысли о приятном. Можно было позвонить и убедиться, что это просто волнение. Спросить, все ли хорошо, но тогда не получится сюрприз. Маша обязательно спросит, где он сейчас, и он не сможет ответить неправду. Она ждет его только завтра и обрадуется. Яр снова улыбнулся, представив, как примет душ на первом этаже, чтобы не мешать, потом тихонько войдет в спальню. Полюбуется на спящую жену и ляжет рядом, вдохнет родной запах, коснется губами виска. Он часто слышал, что к концу срока беременные жены невыносимы. Храпят, бегают в туалет каждые пять минут, вредничают, и приходится спать отдельно. Но у них было не так. Яр любил Машу любую, даже когда храпит и ворочается.