Мы еще пару часов гуляем по парку, но к разговору о работе и поездке не возвращаемся. И за это я ему благодарна. Как и за то, что он готов протянуть руку помощи, поддержать в трудный момент. Сегодня вечером я как следует подумаю над возможностью поездки, а пока просто наслаждаюсь хорошей погодой и хорошей компанией.
Глеб рассказывает о том, где работает и чем занимается. И я в очередной раз убеждаюсь, что мне интересна финансовая аналитика. В какой-то момент мы даже начинаем спорить о том, как правильнее применять какую-то формулу. Конечно, опыта у него побольше, да и знаний, если честно, тоже. Однако я все равно не сдаюсь. В итоге мы доходим до моего дома, продолжая обсуждать тонкости экономики. Но стоит нам зайти во двор, как меня будто холодной водой окатывают — возле моего подъезда стоит Матвей. Смотрит на нас с Глебом так, будто я ему нож в спину воткнула. Улыбка тут же сползает с моего лица, и я отчего-то чувствую себя виноватой. За что — не знаю, но от его взгляда это глупое чувство возникает само собой.
— Это он? — спокойно спрашивает Мазилин, заметив мою реакцию.
— Он, — отвечаю тихо.
Мы с Волошиным по-прежнему смотрим друг на друга, словно наши взгляды примагничены. Я не могу пошевелиться, не знаю, что делать. Потому что не ожидала такого, не ждала, что столичный мачо решит навестить меня сегодня. Если б я знала, разве пошла бы гулять с другом? Да разве я позволила бы ему увидеть меня с кем-то? Глупое сердце рвется вперед, но взгляд карих глаз, кажется, уже вынес мне приговор. И от этого горько и обидно одновременно.
— Идем, — говорит Глеб и тянет меня вперед, к нему, беря за руку. Вижу, как Матвей стискивает зубы, а взгляд становится злым. Правда, с места не сходит. Так и смотрит, пока мы не подходим к нему достаточно близко, чтобы можно было начать разговор.
— Привет, я Глеб, — представляется одногруппник, отпускает меня и протягивает руку Волошину.
— Матвей, — отвечает тот.
— Мы с Наташей учились вместе, — как ни в чем не бывало продолжает болтать друг. — А вы?
— Работаем вместе, — мрачно говорит Волошин, сверля меня взглядом.
— Да? А Наташа сказала, что уволилась…
Повисает пауза. Неприятная такая, тяжелая.
— Мы можем поговорить наедине? — наконец прерывает молчание мой бывший босс. Друг усмехается в ответ и, поцеловав меня в щеку, прощается:
— Созвонимся, Наташ.
Он уходит, а мы так и стоим молча. Я не знаю, что сказать. Оправдываться? За что? Первый шок прошел, и я начинаю мыслить куда более спокойно и трезво. В конце концов, он сам позволил мне уйти. Моей вины тут нет.