— Я видел твое заявление, — все-таки прерывает молчание мужчина.
— И?
— Раз ты все-таки решила уволиться, мы можем поехать в Москву вместе.
Театр абсурда. Я думала, что сюрпризы на сегодня закончились. Но нет. Кажется, судьба-злодейка решила отсыпать мне за все спокойные годы сразу, открыв карт-бланш каждому, кто захочет выбить из привычной колеи Наталью Кирсанову.
— Вместе? Ты серьезно?
— А что, у тебя есть варианты поинтереснее? — буквально выплевывает он.
— Что ты имеешь в виду?
— Имею в виду твоего друга, который так трепетно тебя держит и целует!
— А что, мне запрещено общаться с друзьями? — складываю руки на груди.
— А ты со всеми друзьями общаешься настолько близко? — кривится Матвей.
— Не думаю, что тебя это касается!
— Вот как мы заговорили, значит. То есть все, что было, — просто пшик?
— А что было-то? — устало спрашиваю я. — Давай начистоту, Матвей. Ты ясно дал понять, что неспособен к открытому диалогу. Ты использовал меня в темную из-за какого-то компромата, о котором даже заикаться нельзя. Так что было?
Он нервно поводит плечом и убирает руки в карманы.
— Получается, наш разговор на твоей кухне, наши поцелуи — все это для тебя ничего не значит?
— А для тебя? Что я значу для тебя? — огрызаюсь в ответ. — Ты просил довериться тебе, и что вышло в итоге? Тебе рассказать, что я чувствовала сегодня?
— Я извинился за это, — глухо произносит он, отводя взгляд. Конечно, зря сейчас бью в эту точку. Но ведь… ведь мне тоже больно! Потому что он мне нравится! По-настоящему! Потому что впервые я ощущаю рядом с мужчиной что-то действительно прекрасное. Но это не значит, что я согласна закрывать глаза на недоверие и какие-то недосказанности.
— Извинился. И я приняла твои извинения. Думаю, на этом стоит закончить.
Часть меня совершенно не согласна с таким решением. Но вторая, более разумная, говорит, что все верно. Что раз мужчина не ответил мне взаимным доверием, то у нас ничего не выйдет и лучше уйти сейчас.
— То есть это все?
Мы снова встречаемся взглядами, и от того, что вижу в его глазах, становится не по себе. Будь я более спокойна сейчас или встреться мы при других обстоятельствах, возможно, я смогла бы остановиться, не решать сгоряча. Но, увы, мы не можем переписать случившееся.
— Видимо, все.
На какие-то считанные секунды на его лице отражается отчаяние, но быстро пропадает. И передо мной снова уверенный в себе дровосек.
— Если это твой выбор — пусть будет так.
Он разворачивается и уходит. А я стою и смотрю вслед удаляющейся фигуре, сдерживаясь из последних сил, чтобы не броситься за ним, не признаться в своих чувствах. Потому что так — правильно. Потому что с самого начала было понятно, что мы слишком разные.