— И ты не мог отказать ему, да?
Матвей смотрит беспомощно в ответ.
— Прости, но да. Я должен был довести до конца начатое. Потому что пообещал ему. Прости, что втянул тебя в тот скандал.
Обнимаю его и с удовольствием вдыхаю его запах. Мой мужчина. Теперь у меня нет никаких сомнений в этом.
— Я ведь не просто так попала в «НефтеПром»? — задаю вопрос, который уже давно меня мучает. Матвей напрягается на долю секунды, но я все же успеваю это почувствовать.
— Не просто так.
— Это все ты, да? — тихо спрашиваю я.
— Ярослав. Когда я вернулся в Москву, то, как и обещал, приехал к нему в гости. Один. Вересов не спрашивал почему. Спросил лишь, жалею ли я, что ты не со мной. Мы никогда не были особенно близкими друзьями. Так, пересекались по работе несколько раз, нашли общий язык и время от времени участвуем друг у друга в некоторых мероприятиях. Поэтому я не придал значения тому вопросу и вернулся к работе в «НефтеПроме», где в основном и работаю, если нет выездных проектов или проверок. А спустя всего несколько дней Ушаков попросил меня провести вместо него собеседование для нового аналитика. Я понятия не имел, что это будешь ты, пока не узнал имя и фамилию.
— Ты не выглядел растерянным, — возражаю ему.
— Что ж, это радует. Потому что мне казалось, что моя выдержка вот-вот рухнет. Ведь я не поверил, что такие совпадения бывают!
— Решил, что я тебя преследую?
— Нет, конечно. Я сразу догадался, что это Яр постарался. Вот только дозвониться до него смог лишь через неделю. Он даже отпираться не стал. Сказал — не благодари. И все… — с одной стороны надо бы злиться, что меня снова использовали, но с другой — я отлично понимаю, что не устрой Ярослав это, мы бы могли и не встретиться больше. — Я собирался тебе рассказать, — продолжает Матвей. — Правда. Но когда услышал, как ты восторгаешься новой работой в разговоре с коллегами, не смог. Прости. — замолкает он.
А у меня всплывает в памяти тот день. Я помню тот разговор — мне тогда еще показалось, что Матвей как-то странно смотрел, словно решался на что-то очень важное.
— Почему не смог? — спрашиваю.
— Ты ведь мечтала о такой возможности, о работе, где ты сможешь расти и совершенствоваться, — отвечает он. — Я решил не мешать тебе. И просто отойти в сторону.
— Так ты поэтому вел себя настолько отстраненно? — доходят до меня его слова. Волошин виновато улыбается. Хотя улыбкой это можно назвать с большой натяжкой. А в глазах я вижу если не страх, то, совершенно точно, опасения. Он боится, что я оттолкну его после этого? — Л — логика, — качаю головой. — Можно ведь было поговорить.