Хомохары молчали, глядя перед собой. Заунывная и однообразная мантра гулко и глухо отражалась от стен ущелья. Минут пятнадцать ничего не менялось. Голос шамана то мятежно возвышался, то смиренно стихал, почти замолкая. Потом он запел громче и отчетливее, в голосе зазвучали неумолимые металлические ноты.
Он постепенно повышал и повышал голос. Силы и металла в нем становилось все больше.
Снова пройдя коридор до конца рядов, он вдруг резко обернулся, сузив глаза в щелки и грозно глядя на ряды хомохаров. Он отрывисто крикнул им что-то — как будто хлестнул плетью, и сильно ударил посохом в землю. Хомохары вяло и вразнобой повторили крик.
Шаман крикнул громче — ряды снова ответили нестройно и вяло. Тогда выкрики Урума стали все сильнее и повелительнее, а стук посоха в пол все требовательнее. Гуманоиды отвечали ему все громче и дружнее, пока их ответы не превратились в слитные хоровые выкрики, полные силы и уверенности в себе. Эхо и акустика ущелья усиливали звук, придавая ему зловещую торжественность.
Шаман жестко дирижировал своей паствой, упорно добиваясь полного единения и дружности откликов. Он убыстрял свои выкрики, все больше повышая голос, пока не довел гуманоидов до полного воодушевления.
И тут, в продолжение мессы, ударил барабан, быстро-быстро. Шаман снова пошел вдоль рядов, потрясая посохом. Он пел, а вернее агрессивно выкрикивал какую-то новую песню. Глаза его сверкали, седая шерсть взъерошилась, руки и ноги дергались в такт ударам барабана.
Елена почувствовала, что это песня войны, песня битвы. Что Урум пытается настроить хомохаров на
дальнейшие испытания, на бой, на стойкое сопротивление обстоятельствам.
Песня длилась недолго, но у гуманоидов загорелись глаза. Они вскочили и раскачиваясь в такт барабану, двигались и повторяли слова вслед за шаманом. Куда только подевались их уныние, вялость и грусть? Они на глазах заряжались силой, энергией и верой в будущее!
Действие впечатлило Елену, глаза ее увлажнились. Она как зачарованная смотрела на ритуал, воспринимая его, как увлекательный фильм, полный искренних эмоций и страстей. В этом действительно что-то было — древнее, настоящее, необыкновенное, и от этого захватывало дух…
Месса закончилась неожиданно быстро. Шаман перестал петь, барабан замолк. В центр между рядами вышел помощник с чашей сухой травы. Он поджег ее и принялся развеивать среди хомохаров.
Елена втянула в себя новый, незнакомый запах — сладковатый, густой и насыщенный, похожий на запах фиалок. От него стало как-то очень хорошо, приятно и спокойно.
Так же отреагировали на него и гуманоиды. Они расслабились, задвигались, оживленно заговорили. Затем шаман и его слуги ушли, а племя стало неспешно расходиться по своим «квартирам»…