Я медленно одевалась за ширмой, когда в комнату заглянул муар Расхи.
— Ну что там, ария Пампаур? Все в порядке? — услышала я приятный баритон муара.
— Рыдает ваша ария, — пожаловалась ведьма.
— А чего рыдает? — удивленно спросил муар Расхи. Он явно не ожидал таких последствий от посещения целительницы.
— Что девица. Непорочная. Говорит, что так не должно быть. Мол, грешила. Долго и со вкусом, аж ребеночка заделала. Только врет она. Не было у нее никого. Даже не целованная. Я ее всю просмотрела. Чистая, как слеза. Думала, что таких уже и не бывает в этом возрасте. Наши девки только и успевают по углам зажиматься. А на некоторых даже клейма негде ставить. А эта — чуднАя. В каком месте ты ее откопал?
— Из параллельников она, — последовал ответ.
— Что ж ты сразу не сказал? — воскликнула целительница. — Демон ты хвостатый, — дальше последовала словесная вязь, которую у нас обычно запикивают в приличных телепередачах.
За ширму заглянула лохматая голова Бабы-Яги. Обежала меня глазами.
Разговор ведьмы и демона слышала, но не вникала, совсем не до него. В голове никак не укладывались слова целительницы. Усердно лезли мысли о помешательстве. На крайний случай о плохом сне. Я еще никак не определилась что именно выбрать для самоуспокоения.
— Оделась? Молодец. На. Выпей, — ведьма сунула в руки склянку с ядовито-зеленой жидкостью. — Это успокоительное.
— Зачем? — подняла глаза на ведьму.
— Чтобы ты на меня не кинулась, — мне показалось или в ее словах послышалась опаска? Да и напряжена она была, как перед входом в клетку с диким животным.
— А должна?
— Можешь, — это мне совсем не понравилось.
— Почему? — я присела на кушетку, не желая выходить из-за ширмы.
— Так я тебя считай ребенка лишила, хоть и не нарочно. За такое любая мать кого хочешь на кусочки порвет, да по ветру рассеет. Не важно кто перед ней. Оборотень или демон. Я уже не говорю про непутевую ведьму. Силы в тебе немерено. А настроение отвратное. И все из-за меня. Вот и опасаюсь за свою жизнь. Она у меня одна. Выпей.
— Не буду. Тем более ядерного цвета, от одного вида которого становится дурно, — не желая пить всякую гадость.
— Ну, ладно. Тогда давай мириться, — протянула она мне на удивление чистую руку с аккуратно обрезанными ноготочками. И совсем не старую, как могло показаться на первый взгляд.
— Так мы вроде не ругались.
— А я не сказала, да? — с невинным видом спросила Баба-Яга. — Есть у тебя ребенок. Ошиблась я. Наговорила глупостей. Это все он виноват, — мотнула головой в сторону муара. — Демон хвостатый. Не мог сразу сказать, что ты не из наших, — ведьма она всегда ведьма. Переложить ответственность с себя на другого, это завсегда, пожалуйста.