— Как это девица? — возмутилась я на заявление о моей непорочности. — Не может такого быть. Я порядочная женщина. Мне чужого не надо. Вы точно знахарка, а не шарлатанка? — попыталась вскочить с кушетки. Но придавленная на удивление крепкой рукой вынужденно осталась лежать.
А ведь все начиналось так хорошо.
Ария Пампаур, она же Баба-Яга местного разлива, заставила меня раздеться и прилечь на кушетку. Раздеться для того, чтобы воочию рассмотреть все мои прелести. Особенно ее привлекла давняя татуировка, сделанная в глубокой юности в пику госпоже Гуковой. Это был мой протест против маминой тирании. А прилечь потребовалось, чтобы осмотреть на наличие заразных болезней, передающихся исключительно контактным способом.
Я прилегла. Мне не привыкать посещать женских докторов. И все было хорошо ровно до того момента как Баба-Яга заявила о моей нетронутости.
— Если это проверка на честность, то она неудачная, — продолжала я возмущаться. — У меня и ребенок есть. А потому девицей я быть никак не могу, — это бы противоречило здравому смыслу.
— Деточка, уж поверь, будь ты порченой, я бы так и сказала. Не стала бы скрывать, — судя по ее глазам, она бы не то что скрывать факт не стала, она бы ославила на всю Академию. — Не было у тебя никого. И ребенка у тебя никогда не было и быть не может.
После этих слов я впала в ступор, переваривая услышанное.
Это что же получается?
— Но Антошка же есть, — упрямо заявила я, цепляясь за единственный якорь в данной ситуации. — Ему десять лет.
— Может он и есть, но не у тебя, — этими словами Баба-Яга меня добила. — И, вообще, хватить мне нервы мотать. Вставай. Все у тебя в порядке. Так и скажу муару Расхи.
Мужчину, как и полагается при врачебном осмотре, выгнали из помещения, дабы не смущал, как выразилась целительница с бородавкой на носу.
Теперь же я тому не радовалась. Мои мысли разбегались в разные стороны как испуганные тараканы. Ноги не желали слушаться. А нервы были напряжены, словно высоковольтные провода перед дождем.
Я с трудом поднялась, все еще не веря услышанному.
Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, заставившее Бабу-Ягу посочувствовать.
— И чего ты расстроилась? Обычно девки плачут, когда я узнаю хорошо скрываемую ими ложь, но ни одна из них еще не печалилась об обратном. Дурное дело не хитрое.
— А может она заросла? Может же такое быть? Операции и все такое, — даже в нашем мире это давно не проблема. А уж в магическом, наверняка, и подавно.
— Деточка, ты мне голову не морочь, — ласковым тоном, как душевнобольной, заявила Баба-Яга. — Я ведьма со стажем. Меня такими хитростями не проведешь. Если я сказала, что ты девица, так оно и есть. А исправить свой недостаток ты можешь очень легко и просто. На это сгодится любой мало-мальки приятный мужчина. Только я тебе не советую этим добром разбрасываться. Потом локти кусать будешь, а поздно будет.