— За что ты их так? — тихо спросил приятель, наклонившись ко мне близко.
— Заслужили, — просто ответила я, все еще наслаждаясь маленькой и довольно гнусненькой победой.
— Но ты же не такая, совсем не такая… — начал парень и замолчал под моим сощуренным взглядом.
— Что ты знаешь обо мне? Какая я? — зашипела, чувствуя, как моя ярость снова поднимается внутри, — Кто ты такой, чтобы судить или осуждать? Что ты сделал в своей жизни, чтобы указывать мне?
Я уставилась на него, делая резкие вдохи и выдохи через зубы, мечтая только об одном, чтоб все от меня отстали и неожиданный крик, охладил мой пыл:
— Ах! Ой! Мама! — один за другим вскрики боли и удивления, вырвали меня из непонятного омута ярости.
Повернув голову мы с парнем уставились на другой конец столовой, где один за другим вскакивали наши сокурсники, отбрасывая в сторону ложки с кашей и чашки с напитками. Кто-то хватался за губы, кто-то поскуливал, а я пришла в ужас. Оцепенела переводя взгляд от одного на другого.
Начиная паниковать, заметила, как начали лопаться чашки с бурлящими напитками. Странный треск раздавался со всех сторон. Мне стало трудно дышать.
— Лидия, — шокировано выдохнул Марриот и схватил меня за руку, — ты что…?
Я вырвала у него свою ладонь и резко дернулась на выход. Единый, неужели это я? Я же не такая! Я бы и девушек этих не тронула, просто немного подогрела их еду! Я же никого не хотела обидеть или причинить реальный вред. Просто разозлилась! Сорвалась!
В эту секунду мне было так стыдно за случившееся!
Выскочив из столовой, я метнулась на улицу. Теперь меня сжигал стыд. Боль. Раскаяние. Я металась по площади между зданиями, не зная, что делать, куда спрятаться. Пот струился по лицу, застилая глаза. Началась отдышка.
С самого утра все идет не так, эйфория, злость, паника, жалость, страх… все перемешалось!
Руки тряслись и ходили ходуном, пока я пыталась стянуть с себя мешавшую куртку. Под моими ладонями ткань стала дымиться, и я тут же отбросила ненужный кусок материи. Мне была необходима вода. Мне до боли хотелось остудить пылающую кожу и внутренности.
Из глаз хлынули слезы, я упала на землю, сгребая пальцами ее комья. Влажные, жирные, в моих руках они превращались в труху и разлетались подхваченные откуда-то взявшимся ветром.
Я попыталась встать на четвереньки, чтобы вытереть слезы и пот с лица, но меня снова и снова прижимало к земле сильнейшим давлением воздуха, не давая подняться. Я выла и хрипела, горло сжал спазм, а в груди паника перемешалась с яростью! Вырваться, наказать… Новый приступ страха и стыда, я взвыла и попыталась сжаться в комочек.