Итак, что же остаётся… Не строить же из себя детектива, устроив наблюдение за складом. Тем более хищение должно фиксироваться на фото или видеокамеру, у меня не было ни того, ни другого. Логичнее не играть в героя, а просто отнести заявление в Первомайскую прокуратуру, куда оно изначально адресовалось, пускай разбираются, это их непосредственная обязанность. И, кстати, не исключено, что те самые хулиганы были подосланы подельниками из аэропорта. Узнали как-то, что Низовцев собирается идти в прокуратуру, и сработали на опережение. Вот только не догадались, что заявление уже написано и лежит во внутреннем кармане куртки правдоискателя.
В понедельник я решил пропустить первую пару, сразу же направившись в прокуратуру. Милиционеру на входе показал заявление покойного, объяснил ситуацию, тот сразу сделался серьёзным и назвал номер кабинета, куда мне следует пройти. Там сидела мощная женщина с погонами старшего советника юстиции. Несмотря на свою монументальность, она довольно грамотно пользовалась косметикой, а обесцвеченные волосы были уложены в затейливую причёску.
– Здравствуйте, меня к вам направили.
Мне предложили присесть, и дальше я рассказал про покупку куртки и случайно обнаруженное во внутреннем кармане заявление. Прокурорский работник, нахмурясь, ознакомилась с содержимым бумаги, после чего поблагодарила меня и пообещала заняться этим делом немедленно. На прощание записала мой домашний адрес, добавив, что если понадоблюсь – меня вызовут повесткой.
Однако уже на следующий день мне домой принесли повестку, что в среду я должен был явиться к начальнику райотдела милиции Ленинского района подполковнику Шеменёву. Как раз в день рождения мамы. Она, кстати, изрядно перепугалась, но я ей напомнил, что это, наверное, по поводу Бузыкина, который занимается шантажом молодых писателей. Само собой, ни в тот раз, ни в этот про домогательства с его стороны я матери рассказывать не стал. А если на суде всё это всплывёт? Блин, может я вообще всё это зря затеял? Как бы не начали косо поглядывать в мою сторону, принимая за «сладкого», хотя я, наоборот, отверг «ухаживания» этого извращенца.
С утра я вручил маме упаковку с флаконом её любимых духов «Белая сирень». Она только недавно жаловалась, что в старом флаконе духов осталось на донышке, так что подарок пришёлся весьма кстати.
Повестка и впрямь касалась дела Бузыкина. Владимир Георгиевич Шеменёв оказался сухопарым мужчиной предпенсионного возраста с лицом, словно вытесанным из куска камня.
– Присаживайся… Мне в понедельник звонил Козырев, рассказал о твоей проблеме. Ты, конечно, можешь написать заявление о шантаже со стороны этого Бузыкина и попытке домогательства сексуального характера. Но, хотя я и на твоей стороне, если дело дойдёт до суда, какие доказательства ты сможешь представить? Голословные утверждения суд даже не станет рассматривать. Бузыкин попросту скажет, что по коленке тебя не гладил, в крайнем случае, добавит, что во время беседы чисто по-дружески положил ладонь на твоё колено, и в мыслях не держа тебя домогаться. А что касается шантажа… даже если бы он признался, что предлагал внести какие-то изменения в текст и за это стать соавтором – тут даже административной ответственностью не пахнет, не то что уголовной.