Ну а у нас тем временем бой подошёл к концу. Пребывавший в тяжёлом нокдауне Шалей стоял враскорячку, всё же делая попытку встать на ноги, но получалось у него не очень. Глядя на эти поползновения, я присел рядом на корточки, Шалей кое-как сконцентрировал на мне взгляд своих закатывавшихся глаз.
– Хреново, да? – с ноткой сострадания в голосе спросил я. – Знаю, что хреново, но ты сам согласился биться один на один. И учти на будущее, Шалей – держись от меня подальше. Сегодня я себя сдерживал, а в следующий раз могу покалечить.
Хлопнул его по плечу, отчего тот едва снова не рухнул на землю и, чувствуя заполнившее меня всего необычайное удовлетворение, неторопясь натянул пиджак и перекинул сумку через плечо. Затем глянул на дружков своего – хотелось в это верить – уже бывшего врага. Те явно не испытывали желания заступаться за своего униженного на их глазах пахана. Подошёл к съёжившемуся на глазах Мамону и влепил пощёчину, от которой его голова так мотнулась, что мне показалось – она сейчас отделится от хлипкого туловища.
– Это тебе за чмошника, – сказал я. – А теперь помогите Шалею на ноги подняться. Хотя на его месте я бы лучше малость полежал, пришёл в себя.
Всё-таки есть большой плюс в том, что в теле 15-летнего ботаника, коим я честно считал себя в эти годы, поселилось сознание 58-летнего старика. Если бы молодость знала, если бы старость могла… В нашем случае всё совпало, и я уже ни капли не жалел о том, что со мной случилось в ночь с 30 на 31 августа.
Сегодня снова тренировка, то же самое, что было в прошлый раз, со спаррингом в финале. Мне нравится, энергии во мне столько, что, кажется, она вот-вот начнёт фонтанировать из носа и ушей. Храбсков замечает мой неподдельный энтузиазм, прячет в рыжих усах одобрительную улыбку, хотя я по прошлой жизни привык всегда видеть его серьёзным и неулыбчивым. Это меня ещё больше подбадривает, спарринг с уже осторожничавшим Маминым я провожу на одном дыхании, играю, как кошка с мышкой, реализуя на практике лозунг незабвенного, ещё живого и даже, кажется, всё ещё выходящего в квадрат ринга Кассиуса Клея, он же Мохаммед Али: «Порхать как бабочка, и жалить как пчела».
В какой-то момент слышу голос тренера:
– Руки! Руки подними!
Кому это он? А, наверное, мне, соперник-то вон как раз съёжился, чтобы уменьшить площадь возможного попадания по нему с моей стороны, а лица вообще за перчатками не видно, одни глаза посверкивают в щелочку между ними насторожённым блеском. А я, чувствуя необыкновенную лёгкость во всём теле, пританцовываю и немного вальяжно.